– Милая… – Чарити хорошо понимала, что значит чувствовать себя незащищенной в собственном доме. С ней ничего подобного не случалось. Мама никогда не позволяла никакому мужчине – ни другу, ни любовнику – сексуальных намеков по отношению к Чарити. Эллен была не лучшей матерью, однако черту не переступала. – Ты, наверное, испугалась.

Дэйзи невесело усмехнулась:

– Я взбесилась! Заявила ему, только погоди, вот придет мама… Мама ревновала ко всем, кто с ним даже просто заговорит.

– А что произошло, когда она вернулась?

– Я ей все рассказала. А ей по нулям. Говорит, типа я ошиблась. Что он ко мне по-дружески, а я его неправильно поняла.

– И тогда ты ушла из дома?

– Ну да. Еще до утра. Продала ноутбук, мобильник, все гаджеты, которые у меня скопились, когда мама встречалась с парнем… – Дэйзи изменила голос, явно цитируя мать: – «который работал в магазине, торгующем электроникой». Наверняка все наворовал, но мне-то что?

У Чарити сжалось сердце. Ситуация была совсем не такая, какую вообразил Далтон.

– А до появления Бада? У тебя с мамой были хорошие отношения? – Может, Чарити хваталась за соломинку, но она знала, что такое иметь маленькую семью и потом потерять ее.

– До него она была хорошая. Не сказать, чтобы идеальная, но хорошая.

Значит, надежда есть. Есть шанс все уладить. Если, конечно, не принимать в расчет Бада. Чарити не хотела, чтобы Дэйзи повторила ее судьбу. В тридцать один год ждать одобрения матери и, может быть, никогда не дождаться…

– Я купила билет на автобус и поехала в Джорджию. А потом сюда. На острове уже четыре месяца, нигде больше так долго не оставалась.

– Если ты хочешь позвонить маме…

– Не хочу.

– Если тебе восемнадцать, можно звонить без проблем.

Дэйзи сузила глаза.

– Я сказала, мне исполнилось восемнадцать.

– Дэйзи…

– Я сказала, не хочу с ней говорить. И домой не вернусь. Вообще-то этот лузер, наверное, уже от нее съехал. Но я ее не прощу.

А если ее мама к утру опомнилась, а дочери и след простыл? Если Далтон прав и несчастная женщина рыдает по ночам, не зная, жив ли ее ребенок?

– Ты взрослая. Ты не обязана возвращаться домой. И мама не вправе тебя заставить. Ты ей просто сообщи, что у тебя все в порядке.

– Как будто она этого заслуживает! – Дэйзи закусила верхнюю губу. – Когда-нибудь сообщу. Однако спешить не буду. Если она соскучилась, хорошо. Надо было мне доверять.

– Ты права.

– Мы отвлеклись. – Дэйзи встала. – Ты так и не ответила насчет свечей.

Чарити обошла стол и начала разглядывать бабушкины запасы на случай урагана. Начало июля выдалось непростым. Первый же возможный шторм набрался сил в Мексиканском заливе и шел прямо на остров.

Дэйзи показала на потолок:

– В мансарде еще много чего есть. Хочешь посмотреть?

– Конечно. – Чарити до сих пор не заглядывала туда. Она взяла Дэйзи за руку. – Я не пытаюсь заставить тебя делать то, что ты не хочешь, но я переживаю за тебя, Дэйзи. Иногда можно избежать многих бед, если прямо обсудить ситуацию. Согласна?

– Наверное, – буркнула Дэйзи и пожала плечами.

Они вышли из кухни, и тут зазвонил телефон на стене.

– Ну, что еще? – Чарити вернулась назад и взяла трубку. – Алло!

– Чарити, я еду к тебе. Нужно кое-что обсудить.

От голоса матери по спине пробежала дрожь. Она едет сюда?

– Когда ты приедешь?

– Через час буду.

Чарити затрясла головой в недоумении. Она не так расслышала?

– Мама, в заливе ураган…

– Не драматизируй! Ожидают, что он повернет и достанется Техасу. И вообще это не ураган, а всего лишь тропический шторм.

– Мама, нет! Нас зацепит как минимум южный край штормового фронта. И ураган это или нет, острову придется тяжелее, чем материку. – Чарити внезапно зазнобило.

– Великолепно! И почему я ничего не знала, когда у меня был на руках билет из Атланты в Нью-Йорк? А теперь я его поменяла.

Мамины слова прозвучали так, словно шторм сменил направление по ее, Чарити, вине.

– Ты в Атланте?

– Я была в Атланте. Приезжала посмотреть, что за халупу мне оставил отец. Могу поклясться, она вот-вот развалится. Сейчас выезжаю из аэропорта Сарасоты, скоро сяду в водное такси. – Она недовольно вздохнула. – Чарити, если не хочешь меня видеть, так и скажи.

– Конечно же, хочу. Приехал дядя Гарольд, а еще я познакомлю тебя с Далтоном, моим соседом.

– А что там делает Гарольд?

– Приехал погостить. Я очень ему рада – почти как увиделась с дедушкой. И еще у меня живет девочка, ее зовут Дэй…

– Мне пора, Чарити. Дождь начинается. – Она дала отбой.

Как всегда, мама обрывает разговор громким щелчком. Чарити представляла это буквально – вот она ловит каждое мамино слово, склоняется к аппарату, прижимает трубку к уху, чтобы ничего не пропустить, и вдруг слышит щелчок. Не только соединение разорвано – разорвано сердце.

Она медленно положила трубку.

– Гостей у нас прибавится.

– Твоя мама? – хихикнула Дэйзи.

Чарити кивнула.

– Похоже, та еще штучка. – Дэйзи вздернула голову. На щеке появилась ямочка. – А еще похоже, ты не горишь желанием ее увидеть. Ну что, Чарити? «Позвони мамочке, она, наверное, скучает»?

Чарити потерла лицо руками.

– С ней сложно. Но она моя мама, и я ее люблю. Честно. Просто она… довольно тяжелый человек.

– Ага. Я уже впечатлилась.

– И при всем этом, если бы я сбежала из дома в твоем возрасте, думаю, она переживала бы. Мамы любят нас – так, как могут. В моем случае мама слишком занята, чтобы испытывать ко мне душевную привязанность.

– Она врач? Юрист?

– Нет. Домохозяйка.

– Едет навстречу урагану… Храбрая.

– Ее ничто не остановит, – повела плечом Чарити. – Даже стихия. Она сама в некотором роде ураган. Пойдем, я хочу проверить мансарду, пока Гарольд не вернулся.

* * *

Дэйзи отправилась вдвоем с Чарити в мансарду, зная, что та ожидает увидеть мрачный, оплетенный паутиной закуток. Ничего подобного! Комната, которую Дэйзи привыкла считать своим жилищем, была совершенно иной. И пусть Чарити поселила Дэйзи в одну из спален на втором этаже – причем девушке она действительно понравилась, – ее мансарда была по-своему уютна, и такого уюта недоставало другим помещениям в доме.

Поднявшись по узкой лестнице, Чарити щелкнула выключателем и, чуть помедлив, открыла дверь.