Луиза опустилась в обитое бархатом кресло и закинула ногу на ногу.

– Мы виделись, Чарити. Ты просто не помнишь.

– Во времена моего детства?

Луиза кивнула. Плащ она оставила у входа и предстала в брючном костюме персикового цвета – такие продаются в дорогих бутиках и предназначены для состоятельных пожилых женщин. Достаточно стильный, чтобы выглядеть современным, и достаточно элегантный, с намеком на большие деньги.

– Боже мой, наверное, уже лет двадцать прошло. Джордж и Мэрилин были моими близкими друзьями. Когда Мэрилин умерла, я словно сестру потеряла. Больнее ударила только смерть мужа.

Чарити попыталась вспомнить женщину, которая любила ее бабушку как сестру.

Луиза подалась к ней.

– Ты была совсем ребенком. И когда приезжала на каникулы, жизнь в доме вращалась вокруг тебя. Золотое время для Мэрилин и Джорджа!

Чарити наконец припомнила женщину, заходившую время от времени к бабушке. Приятная, светло-каштановые волосы, и…

– Вы прихрамывали! – вдруг вспомнила она.

Луиза наклонила голову и откинула волосы с плеча. Вдоль шеи тянулся рубец.

– Да. И шрам. Я училась в выпускном классе, возвращалась домой с уроков и попала в аварию. Не лучший вариант окончания школы, скажу тебе.

– А сейчас вы не хромаете, – вмешалась Дэйзи.

Луиза моргнула.

– Время лечит все. По крайней мере, так кажется. – Она перевела взгляд на Чарити. – Интересно, ты вспомнила хромоту, но не ожоги. Я всегда думала, что они бросаются в глаза.

Чарити улыбнулась. Образ Луизы, ее дружба с бабушкой и дедом начали проявляться в памяти.

– Наверное, я не замечала ожоги. У вас такие необыкновенные глаза. Я оторваться не могла. Думала, вы королевских кровей. А может быть, у вас в роду были русалки или феи?

Луиза откинула голову назад и рассмеялась.

– Нет. Все мои предки были местными рыбаками.

И все же ее всегда окружала таинственная аура, Чарити не могла такого забыть. Конечно, детские фантазии, тем не менее… Надо же, такая приятная женщина – и с физическим увечьем. Какая чудовищная несправедливость!

Если Луиза много лет дружила с бабушкой и дедом, она должна знать дядю Гарольда. Чарити никак не могла улучить момент и сообщить Луизе, что Гарольд здесь. И едва она открыла рот, как Далтон и Гарольд материализовались на верхней лестничной площадке и объявили, что дом готов к испытанию стихией. Все три женщины повернулись к ним.

Луиза выронила чашку и вскочила с места.

Далтон поднял чашку из растекающейся по мраморному полу лужи. Просто чудо, что чашка не разбилась.

Луиза нащупала подлокотник кресла и вцепилась в него так, будто он был последним деревом в лесу, а она последним листом. Чарити тоже встала; она поняла, что происходит. Далтон и Гарольд замерли, разинув рты и, очевидно, соображая, какие незримые демоны заставили женщину буквально взвиться в воздух. У Луизы побелели костяшки пальцев, так сильно она сдавила подлокотник.

Издалека Гарольд был похож на своего брата. Луиза словно увидела привидение.

– Гарольд, – прикрыв ладонью рот, прошептала она, настолько тихо и неуверенно, что Чарити показалось – Луиза прямо сейчас исчезнет. Слово повисло в воздухе, не находя пристанища.

Однако Гарольд точно так же прикрыл рот ладонью.

– Луиза… – Его глаза наполнились слезами. Дядя вытер пыльные ладони о брюки и пригладил волосы, без сомнения, озабоченный своим внешним видом. Крепко держась за перила, он двинулся вниз.

Чарити замерла в предвкушении того, что можно назвать счастливым воссоединением. Гарольд приблизился к Луизе и посмотрел ей в глаза. На лице застыла полуулыбка; он словно не мог выбрать между радостью и удивлением. Наконец он раскинул руки.

У Чарити забилось сердце… и внезапно замерло, когда Луиза, резко отшатнувшись, обхватила себя руками, явно защищаясь.

Зрители безмолвно наблюдали, как радость на лице Гарольда сменилась страданием. Чарити почти физически ощутила его муку. В глазах и вокруг губ отразилось небывалое разочарование. Даже морщины углубились. Так последний лепесток трепещет на ледяном ветру, и дуновение зимы вот-вот оборвет его жизнь.

Опустив голову и поджав губы, Гарольд словно решил все переиграть – не приветствовать, а просто поговорить. Увы, его голос задрожал на первом же слове.

– Рад тебя видеть. Столько лет прошло…

Луиза тоже попыталась найти способ не обострять ситуацию. Улыбка то появлялась на ее губах, то снова исчезала. По лицу было видно, что она сейчас во власти воспоминаний, осязаемых, как морские брызги, и таких же холодных и мимолетных.

– Не ожидала… тебя увидеть… здесь.

– Я вернулся.

Луиза перевела взгляд на Чарити.

– Дедушка перед смертью отправил брату письмо с просьбой приехать, – пояснила та.

– И ты заявился только сейчас? – Ее глаза вспыхнули яростью.

Чарити подошла ближе и осторожно взяла ее руку. Луиза готова была вспыхнуть и рассыпаться в порошок, подобно пеплу с кончика полностью докуренной сигареты.

– Дядя Гарольд получил письмо уже после смерти дедушки. И немедленно приехал.

Луиза вымученно улыбнулась.

– Значит, немедленно?.. Рада была повидаться, Гарольд. – Она повернулась к Чарити: – Большое спасибо за чай. Пожалуй, пережду шторм у Барлоу. Поговорим о твоем дедушке в следующий раз.

Чарити взяла гостью за руку и проводила до дверей. Странно: всего несколько минут назад Луиза выглядела такой крепкой, такой грациозной, а теперь казалось – ветерок дунет, и она развалится на части. И пока они шли через вестибюль, Чарити заметила еще кое-что. Луиза снова прихрамывала.

* * *

Эллен Мари Бакстер еще никогда не водила машину во время урагана. В Нью-Йорке, даже разгулявшись вовсю, ветер налетал порывами; здесь же напор ветра был сильным постоянно, и ей приходилось крепко держать руль и невольно щурить глаза навстречу летящему мусору.

Еще когда Эллен садилась на последнее водное такси до острова, тусклое и унылое небо стало невообразимо серым. У Леонарда был костюм такого цвета; она его терпеть не могла. Вот недавно мода на серый цвет сменила черный; Эллен отказалась за ней гнаться – не носить же этот кошмар, – и правильно. Серый мгновенно вышел в отстой, и всем ее друзьям пришлось избавиться от недавних приобретений и потратиться на обновы.

Эллен усмехнулась. Тратить тысячи долларов на тряпки, чтобы потом отдать их прислуге или на благотворительность! Вот пусть бедные и ходят в сером. Она вывернула руль, объезжая рухнувшую на дорогу пальму, и в очередной раз прокляла Леонарда за то, что отправил ее сюда. Конечно, ей и самой нужно. Эллен каждый раз твердила эти слова про себя, когда он требовал от нее сделать то, что она считала смехотворным или бесполезным. Или просто наказанием.