не даёт мне даже пошевелиться. Он идёт к черри, и разговаривает с ней.

Он, блядь, с ней, разговаривает! После всего! Это, сука, реально происходит? Или я, блядь, с ума схожу?!

Но они и, правда, разговаривают. Причем очень спокойно с обеих сторон. Я не слышу их разговора. Не потому что они далеко. Наоборот я слышу слова. Просто не слежу за ходом разговора.

Я тупо смотрю только на лицо Наташи. Особенно зациклено смотрю на губы. Как они шевелятся. Как она прикусывает нижнюю губу. Как губы растягиваются в улыбке.

Это слишком.

Правда! Слишком!

Отворачиваюсь и просто смотрю в стену. Просто не хочу видеть, как она сейчас уйдёт, с этим Беловым.

— Брат! Ау! Ты здесь или опять в облаках летаешь?

Матвей щелкает пальцами перед моими глазами и лишь тогда, я возвращаюсь в реальность.

Поворачиваю лицо в ту сторону, где они только что стояли.

— Они ушли, — отвечает брат вслух за меня.

Мне не хочется сейчас ни с кем говорить. Не хочется спрашивать, о чём они говорили. Я не хочу ничего знать.

Всё! Надоело думать о ней и сходить с ума.

— Не стоит, — поднимаю руку вверх, останавливаю Матвея, когда он хочет мне что-то сказать. — Не интересно, брат. Молчи.

До машины шел на автомате. Никаких чувств. Никаких мыслей. Никаких желаний. Хотя нет. Достал пачку сигарет, подкурил.

— Пора бросать, эту гадость, — бурчит Матвей возле меня.

— Помниться, неделю назад, сам пачку за пачкой курил. Что отпустило?

— Нет. Не отпустило. Если б отпустило, уже б улетел. Но никотин не помогает. Ты же понимаешь это?

Ничего не отвечаю на его вопрос.

К чему копаться в грязном белье брата, если у себя такого дерьма достаточно. Он умничает и даёт мне советы, а у самого, в Лондоне, проблем с девушкой куча.

Этот придурок умудрился поспорить на одну девчонку, что та мол влюбится в него. А по итогу сам втюхался. Тот ещё Ромео.

— Харе нотации читать. Погнали в клуб.

Сажусь за руль, и жду, пока брат подтянется. Он хоть и бывает занудой, но всё равно почти всегда прав.

В клубе полно народа, хотя на часах только одиннадцать вечера. Встречаем много знакомых. В основном моих. Брат слишком много времени проводит заграницей. И даже наша школьная банда, почти распалась.

Звёздная пятёрка, превратилась в тройку. Матвей и Гоша уехали учиться за границу.

Подходим к столику, где в окружении трёх девушек сидит Саня и Макс. Ещё два члена нашей бывшей пятерки.

— Приветттттт пацаны, — специально растягивает Саня. — Смотрите, каких подруг я вам нашёл. А то заебали ваши постоянные кислые мины. Падайте рядом.

— Привет, — протягивает Матвей и садится возле грудастой блондинки.

Я не разделяю его восторга, та и настроения совсем нет. Хочется просто перестать думать. Падаю возле Макса. Он втыкает в телефоне, и не сильно вливается в беседу.

— Что с рожей? — толкая Макса в плечо, спрашиваю я.

— Та Мила, заебала своей ревностью. Неделю только не виделись, а она уже с ума сходит.

— М-да. Отношения на расстоянии тяжёлое испытание. Не все могут его пройти.

— Та знаю. Но мы уже год с ней вместе. Я на других баб даже не смотрю.

— Чувак сочувствую. Тяжело это. Но с другой стороны, что тебе мешает поехать на выходные к ней? До её общаги пару часов на машине. Она же не за бугор поехала учиться.

— Чёрт, а ты прав. Хули я тут сижу, дурака валяю?! Когда мог бы сейчас целовать свою принцессу.

— Ой, давай прекращай эти сопли разводить. Принц рогатый.

— Эй, чего это я рогатый? — возмущается друг.

— Потому что тупишь как скот. Уже давно у неё был бы.

— Та пошёл ты. Сам чего-то такой кислый? Не уж то за черри ещё сохнешь?

— Ни за кем я не сохну. Больно надо.

Говорю, а сам себе не верю. Хотя голос звучит твердо и уверено.

— Ну, тогда тебя никак не заденет тот факт, что черри стоит за барной стойкой с Тимом. Я правильно понимаю, что больше она тебя не интересует?

Перевожу взгляд и вижу их. Правда с ними ещё стоит парень с спортзала, и ещё две девушки. Сжимаю кулаки до хруста костяшек. Ну почему с ним? Почему?

Меня настолько это задевает, что даже для себя описать не могу своё состояние. Это тяжело назвать болью. Это скорее опустошение и отмирание внутренней жизни во мне. Почему внутренней? Потому что внешне я не изменился. Даже сейчас, не выдаю ни одной эмоции. Даже когда Наташа поворачивается с коктейлем и идёт в сторону столиков.

Она смотрит на наш стол. Осматривает всех. Дольше всего задерживает взгляд на Матвее, который уже полноценно шарит по телу блондинки. Ещё немного и они уединятся в каком-то уголке. Но меня мало это заботит. Пусть лечит свои любовные раны как ему угодно.

Наташа переводит взгляд на меня. И мы наконец-то встречаемся глазами. Мои мурашки начинают водить хоровод по всему телу. Они пьяные от волнения и желания. Им хочется встретиться ещё с мурашками черри, когда наши голые тела соприкоснуться.

Меня уносит всё дальше и сильнее. Но зрительный контакт мы не разрываем до тех пор, пока она не доходит до их столика. Они садятся совсем рядом, и я даже слышу их голоса. Но под шум музыки тяжело разобрать, о чём говорят.

Отключаю обаяние, слух и даже зрение. Я как те три обезьяны. Отключаюсь от всего. Я не должен так на неё смотреть. Но и она смотрит странно. Пугающе странно для меня. Потому что если до падения я читал все её эмоции, то теперь я не вижу ничего.

Не в силе смотреть больше, я отвернулся.

— Всё с тобой понятно, — вдруг обращается ко мне друг. — Не сохнет он ни за кем. Кулаки тогда разожми дружочек.

— Заткнись. Если не хочешь, чтоб эти кулаки сейчас по твоей роже походили.

— Сбавь обороты братан. Я просто беспокоюсь о тебе.

Понимаю Макса и не злюсь его стебам. Он знает меня с первого класса. Поэтому и видит, когда я лгу. Вот такой у него дар с детства. Видеть людей насквозь.

Ещё где-то час, молча, наблюдаю, как "моя любовь" зажигает на танцполе. Это возвращает в прошлое. В те две встречи наши в клубе. Тогда я мог трогать её, ощущать аромат. Сейчас же это невозможно.

Когда в шумном клубе, резко накатывает тоска, хоть волком вой, хоть головой об стену бейся, несмотря на толпы приятелей, и девок вокруг, подрываюсь и выбегаю на улицу.

Забиваю