В общем, устроили вы мне веселую жизнь! — тяжко вздохнул я. Но это так, на самом же деле жить — здорово! Даже такой старой развалиной, как я. А если еще ты, к тому и нужен… своей семье, детям-внукам, Родине… То жизнь становиться во стократ радостнее!

— Очки я тебе сейчас раздобуду, — пообещал Петров, — легенду заучишь! Зазубришь, что бы от зубов отлетало! Вернусь, проверю! — Оснаб поднялся со стула и пошел к двери.

— Не учи ученого! — вновь проворчал я. — Правда, память у меня нынче, что решето. Но я приложу все усилия! Торжественно обещаю! — И я осалютовал командиру «пионерским приветом».

— Да, и на сладкое, — остановился, взявшись за ручку двери Петров. — Полковником контрразведки тебе быть до завтрашнего дня…

— А что завтра? — Кольнули меня нехорошие предчувствия.

— А с завтрашнего дня, Гасан Хоттабович, вы — курсант Силовой спецшколы Красных командиров!

Глава 17

— Взвод, подъем! Построиться во дворе!

«Черт! Но за что мне это, Господи?» — Мысли, взбаламученные резким и противным голосищем старшего наставника Силового отделения Московского Краснознаменного училища имени Верховного Совета СССР[40] по фамилии Болдырь, выдернувшего меня из сладкого ночного забвения, не отличались ни радостью от того, что я еще не помер, ни дружелюбием — поскольку именно сейчас мне хотелось удавить своего ненавистного мучителя. — А ну, пошевеливайтесь, тюлени ластобрюхие! — продолжал надрываться наставник, стоя с донельзя начальственным видом в проходе между двухъярусными кроватями нашей казармы.

Какие, нахрен, ластобрюхие? Из какого источника он черпает эту «вселенскую мудрость»? Но наставника эта несуразность нисколечко не смущала!

— Последний, вышедший на построение, сегодня чистит общественный уличный нужник! — прокричал напоследок Болдырь, выходя из казармы.

Что ж, вполне себе мотивация, поскольку именно общественным, да еще и уличным нужником пользуются кто ни попадя, но в основном курсанты. Сами понимаете, как они им пользуются! Общественный нужник, это вам не нужник для комсостава и преподавателей! Вот там все действительно чинно-благородно! И прицел ни у кого не сбит, и мимо цели при бомбометании никто промахивается, и подступы к вожделенному «очку» никто и не подумает минировать!

— Ох-ох-ох! Что ж я маленьким не сдох? — уже привычно проворчал я, погружаясь в шум и гам, в тяжелый запах кислых портянок и сапожного крема. Здравствуй, казарма, как же я по тебе «скучал»! Вокруг вскакивали со шконок, стремительно натягивая на себя форму, молодые курсанты военного училища, отныне — мои «верные соратники» по Силовой «учебке».

Как же со мной такое произошло? — спросите вы. А я вам отвечу — пить меньше надо, дорогие товарищи! Посидели мы надысь, отмечая мое просто «триумфальное» возвращение на службу. По-тихому посидели, тесным кружком: я, да командир, да товарищей Мозголомов пригласили — полковника Капитонова и майора Мордовцева. Отличными мужиками оказались ребятки, даром, что день через день в чужих «черепушках» копаются.

А посторонние мыслишки переворачивать-перетряхивать, эт, я вам скажу, похлеще, чем в чужом исподнем рыться! Чаянья, надежды и проклятия, самоотверженность и предательство — все для искусного Мозголома как на ладошке! Сам-то я сколько раз себя ловил на всяких крамольных думках… О руководстве, о справедливости, о жизни… Как в своем прошлом, еще в том, родном мире, когда на нары присел, в принципе ни за что… были мыслишки разные… чего скрывать-то! Так и сейчас… И если бы вместо Капитонова с Мордовцевым гад какой попался — так бы можно было все повернуть-вывернуть, что на тех же нарах и пришлось бы остаток жизни куковать! А то, еще и лоб зеленкой! Так-что понимаю я их — служба! Неприятно, противно подчас, а то и тошно! Но долг, он превыше всего! Терпи боец!

Звали на отметку и профессора Виноградова. Наш великий эскулап как ярый хранитель клятвы Гиппократа, ессно, не одобрил сие веселое мероприятие, однако, быстро согласился. Чем меня несказанно порадовал! Хотелось отблагодарить этого замечательного человека, столько для меня сделавшего. За время, проведенное в его «лаборатории», мое здоровье неслабо так поправилось! Я уже себя не столетней развалиной ощущал, а минимум этаким девяностолетним «живчиком»! А то восьмидесятидевятилетним! Хоть сам Владимир Никитич и утверждал, что такое в принципе невозможно. Просто мое физическое состояние постепенно достигает оптимального значения для моего реального возраста — болячки-то он мне подлечил, а дальше сам организм начал работать несколько эффективнее. Ну, да Бог с ним! А вот чувствовал я себя на самом деле лучше с каждым днем!

Но обрадовался я рано — перед самым началом нашей дружеской попойки, уважаемого профессора неожиданно дернули на самый «верх» по личному распоряжению товарища Сталина. Вот ведь незадача! Но отряд не заметил потери бойца… На самом-то деле очень даже и заметил, но жизнь-то продолжается! Виноградов заверил, что как только освободиться — сразу к нам… Однако, что-то у него там не срослось, и лицезреть «великого и ужасного» Медика, поддавшегося искушению «зеленого змия», нам так и не довелось. Возможно, что будь он рядом, и не произошло бы того самого конфуза… Ведь именно из-за него, я и оказался на сегодняшний в солдатской казарме в роли банального «духа» и был вынужден состязаться в скорости «подъема» с курсантами военного училища, прямо-таки пышущими молодостью и здоровьем.

В общем, нажрались мы вчера с товарищами офицерами в хлам. Ну, поймите и вы, робяты, стресс снимать нужно! А служба у парней — не сахар! Врагу такой не пожелаешь! Война ж! Общий градус подозрительности зашкаливает, так что жопу некоторым неслабо так припекает! А ответ на вопрос: вражина ты, аль вредитель-диверсант, или просто не в то время «погулять вышел», может только опытный и сильный Мозголом дать! Из тех, в ком у руководства нет никаких сомнений. Вот и мечутся ребятки и ночь-полночь, и день-полдень, не зная отдыха и сна. Ведь таких спецов на весь союз — раз-два и обчелся! А сегодня им отдых решили дать в виде поощрения за нашу «совместную работу». А так глядишь, может и орден какой вручат… И, как по секрету сообщил мне командир, «связка» полковника Капитонова и майора Мордовцева — вообще лучшая! Они просто ювелиры Мозголомного процесса! Смертность при работе этой связки — практически нулевая! А вот у других товарищей с этим процессом не все так гладко выходит. Вот поэтому и боится «простой народ» Мозголомов до желудочных колик и нервной трясучки. Боится и ненавидит этих «улыбчивых» ребят со стилизованной металлической эмблемой в форме головного мозга на петлицах.

А водочка в роли седативного препарата очень даже и недурственно зашла! Даже, «ошень и ошень» неплохо. Где-то в обед