— Ах, не моё? Так вот, хочу тебе сказать, что мне надело ждать, пока ты соизволишь обратить на меня внимание. Только пользуешься мной.

— Интересно как это я тобой пользуюсь. Ты тут работаешь, и я плачу тебе зарплату.

— Ты моим телом пользуешься.

— Когда это я им последний раз пользовался? Ты вроде тоже была не прочь моим попользоваться.

— Знаешь что, я ухожу. Не хочу больше с тобой работать.

— Тебя не устраивает зарплата? — я повернул кресло так чтобы уже смотреть только на неё.

— Меня не устраивает моя личная жизнь!

— Но я-то тут причём? Давай не будем вообще об этом. Мы так хорошо отмечали, пока не пришла эта, как её… — попытался я взять примирительный тон.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Нет, всё — я ухожу. Меня давно звали наши конкуренты, вот и пойду…

Я забеспокоился.

— Ну вот и ты туда же. Давай, иди, выкладывай им все наши разработки. Только предупреждаю, ты подписывала контракт, а там есть пункт о неразглашении. Так что иди, только не вздумай, делиться моими проектами, я тебя сразу найду куда пригласить.

— Я не собираюсь…

— А что ты себе представляла, что я на тебе жениться должен? — возмущался я, — У всех одни и тебе цели — женить меня на себе.

— Да потому что каждая девушка хочет счастья!

— Ты знала мои чувства, а я знал твои, мы договаривались — никаких обязательств.

— Да договаривались, но я же не виновата, что… ладно не важно. Я ухожу. Не могу больше смотреть на тебя.

Недовольная, она тоже повернулась и пошла из кабинета.

Я вздохнул. Не думал, что будет, так трудно.

Вернулась домой из детского сада и сразу к шкафу. Достаю вещи и кидаю их на кровать. Кофточки, джинсы, юбки… Сколько барахла.

Ненужно. Это просто тряпки, разве они мне нужны? В новой жизни, старые тряпки.

Всё надело, не хочу больше издеваться ни над собой, ни над другими. Надоело.

Не хочу продолжать то, что никак не продолжается.

Я сбрасывала вещи всё быстрее, всё яростнее.

Что-то подумала, вспомнила, пошла в комнату к сыну. Открыла его шкаф и тоже начала выбрасывать вещи.

Не могу, не хочу. Скорее покончить с этим и уйти.

Кидаю наотмашь. Скорее. Чтобы не возвращаться, успеть сделать всё до прихода мужа.

Дернула стопку вещей, они упали на пол, я начала собирать и тут резко остановилась. Затихла, замерла.

Шапочка. Моя детская розовая шапка. Я носила её в детстве. Она всегда была в моих вещах, но однажды я переложила её в шкаф, сына.

Я взяла шапку и потребила в руках, посмотрела со всех сторон, кое-где мелкие катышки. Мама купила мне эту шапку, а отец её ругал. Я почувствовала, к горлу подступил ком. Села на Юркину кровать и смотрела на эту маленькую шапку.

Не могу. Я не могу уйти. Просто не могу. Взять ребёнка и заставить уйти от его отца и что дальше? Какое будущее? Как мы будем жить? Я этого просто не могу представить.

Вспомнила своё детство, развод родителей. Отец ушел, а мама после его ухода запила.

Неужели нет другого выхода? Неужели я сделаю для своего ребёнка то же самое, поставлю его перед выбором, кого он любит больше — папу или маму.

Мне стало страшно, я прижала к груди эту шапку. Потом встала и начала снова складывать вещи в шкаф.

— Соня, я дома! — услышала голос Паши.

Я вздрогнула, вышла из детской.

— Ты уже пришел, так рано.

Муж стоял в прихожей, в руке букет цветов, на лице довольная ухмылка.

— Любимая, с годовщиной!

И тут я вспомнила, сегодня как раз шесть, как мы расписались.

— А у меня тут, ещё для тебя подарок, — он достал из кармана пальто коробочку.

Неуверенно, несмело, я смотрела на него, как будто уже сейчас понимала, что не должна её брать. Я не заслужила, мы не заслужили, ни он, ни я.

— Открой, — он протянул мне коробочку, — ну же, не стой.

Я подошла, взяла, открыла коробочку. Кольцо. И кажется — с бриллиантом.

Дождалась.

А теперь не слишком ли поздно? Разве нужно мне это кольцо?

Разве оно символизирует любовь. Уже нет. Это не любовь.

— Спасибо, — сухо сказала я.

— Спасибо и всё?

— А что ещё?

— А где любимый, и как я тебя люблю. Где поцелуи благодарности?

Вот если бы раньше, немного раньше, всё это было бы, даже не сомневаюсь. Даже на той ещё недавней, не особой любви, я могла всё это выплеснуть и показать, как я рада. Но теперь, в сете новых чувство, я не могла заставить себя так откровенно лицемерить. Просто не могла.

Это очень сложно сделать. Очень сложно.

— Паша, ты знаешь…

— Я снова попал не в то настроение? Надеюсь, вечером ты будешь поприветливее.

Он положил цветы на тумбу и повернулся, чтобы выходить.

— А обедать? — заволновалась я.

— Пообедаю в другом месте.

Дверь хлопнула и закрылась.

А мне было всё равно. Вот ни один мускул не дрогнул.

Ну и ладно — подумала. Не могу больше ломаться. Надоело. Хватит.

И бриллианты тут уже не помогут.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍