– Музей пополнит кассу, – резюмировала Нина, – но лично я не прониклась поделками из глины. На мой взгляд, абсолютная белиберда! Ладно, мы с Кузей прогуляемся по местным лавкам. Сергей, возьми пакет!

Муж безропотно направился к автобусу.

– У вас два часа! – напомнила Лариса.

– Ма, купи мне бусы, – заныла Катя, – вон там сувениры.

Я подошла к Фатиме и очень громко, чтобы остальные непременно услышали мои слова, сказала:

– Не хочется в одиночестве бродить по улицам. Может, составишь мне компанию?

– С удовольствием, – ответила Хайбекова, и мы бодрым шагом двинулись по проулку.

– Почему сюда? – шепотом спросила Фатима.

Я на всякий случай обернулась, удостоверилась, что никого рядом нет, и принялась размышлять вслух:

– На фотографии за спиной Зарины хорошо видно планетарий, что позволяет предположить: музей и дом, где содержат девушку, находятся примерно на одной линии.

– Почему? – не поняла Фатима.

Я удивилась глупости вопроса, но пояснила:

– Если комната Зары была бы расположена в особняке, который построен в низине, то купол не попал бы в кадр. Если здание стоит слишком высоко, не будет видно фасада. Улочка, по которой мы идем, прямая, остальные ведут вниз.

– Поняла, – обрадовалась Хайбекова.

Я вынула мобильный, открыла фото с Зариной и начала присматриваться к окружающим зданиям. Выбор был невелик. Здесь не было жилых домов, сплошь магазины для туристов, кинотеатр, пара ресторанов. Мы медленно брели по улицам, останавливаясь на каждом шагу, я поднимала сотовый и делала вид, будто фотографирую Фатиму, но на самом деле пыталась понять, где может находиться помещение, в котором на фоне окна запечатлели девушку. Прошло около часа, прежде чем я подпрыгнула от радости.

– Оно? – закричала Фатима.

Я сделала большие глаза, Хайбекова ойкнула и быстро добавила:

– Очень хорошо, что мы наконец-то нашли музей татуировок.

Я обернулась и увидела на двери здания небольшую вывеску «Искусство боди-арта и тату Пхасо».

– Пошли скорее, – задергалась Фатима.

Мне пришлось взять Хайбекову под руку, подтолкнуть к одному из кафе и приказать:

– Сиди смирно.

– Нет, – нервно воскликнула Фатима, – там Зариночка, ей требуется помощь!

Я поманила официантку, сделала заказ и сурово сказала:

– Нет никакой уверенности, что фото сделали в том доме. Чтобы удостовериться в правильности наших предположений, мне надо зайти внутрь, подняться на второй этаж и поискать нужную комнату.

– Я с тобой, – нервничала Фатима.

– Ешь мороженое, – велела я, – делай вид, что устала и просто сидишь, а сама наблюдай за дверью музея татуировок. Нам лучше разделиться и не привлекать внимания. Я схожу на разведку и вернусь. Дай честное слово, что будешь слушаться.

– Ладно, – нехотя согласилась Хайбекова.

– Пойми, благополучный исход дела во многом зависит от нашего умения держать себя в руках, – увещевала я Фатиму, – спешка – плохой помощник.

– Сказала уже, с места не сдвинусь, – пообещала Фатима.

Прикидываясь самой обычной экскурсанткой, я прибилась к группе французов и пошла вместе с ними по залам. Экспозиция оказалась небольшой и содержала в основном фото и рисунки. Я деликатно зевала, прикрывая рот ладонью, но все же удостоилась пары косых взглядов парижан. Однако едва мы поднялись на второй этаж, как моя сонливость исчезла. Сразу стало ясно: фото сделали здесь, мне надо найти лишь правильный ракурс. Поглядывая на мобильный, я оторвалась от французов, пошла влево и наткнулась на табличку с надписью: «Лаборатория. Посторонним вход воспрещен». Мне хотелось заколотить в створку кулаками: я уже не сомневалась, что именно там, в служебных помещениях, держат Зарину.

Справившись с глупым желанием, я нажала на кнопку звонка на косяке. Дверь распахнулась. На пороге комнаты стоял мужчина.

– Вы? – удивилась я. – Что делает врач «Скорой помощи» в музее татуировок?

Пол улыбнулся.

– Здесь центр по изучению рисунков на коже, меня очень интересует эта тема. А вы почему тут?

Я кокетливо отвела взор в сторону.

– Туристическая программа. Нашу группу привезли в планетарий, а потом дали два часа свободного времени, вот я и забрела сюда от скуки.

– Понравилось? – поинтересовался Пол.

– Не особенно, – честно ответила я, – в Москве открыто много тату-салонов, летом уличная толпа рябит картинками, но все они какие-то однотипные: цветы, птицы, военная тематика, восточные орнаменты. Я думала, на Пхасо встречу нечто уникальное, но, увы, тот же набор. Ничего для себя не подобрала.

Пол вышел в зал и аккуратно захлопнул дверь.

– Вы хотите сделать тату?

– Да! – азартно соврала я.

Представляю реакцию своих домашних, если где-нибудь на моем предплечье или лодыжке появится сделанная тушью картинка! Зайка незамедлительно упадет в обморок, Аркадий вызовет на дом лучших психиатров мира, Маша закричит: «Мусенька, супер!»

Дегтярев… Полковник не заметит ни малейших изменений в моей внешности. Даже если я вся покроюсь наскальными рисунками, Александр Михайлович не среагирует. Отлично помню, как пару лет назад, в начале лета, мне пришла в голову революционная идея перекраситься в жгуче-черный цвет. Сразу кардинально изменить имидж я все же не решилась, приобрела парик, кудрявый, этакий африканский вариант, нахлобучила его и спустилась к ужину. Домработница Ирка при виде меня уронила на пол поднос с курицей, садовник Иван начал креститься, потом спросил: «Ир! Это наша пуделиха Черри в человека превратилась? Вау! Она чем-то похожа на Дашу!»

Неадекватно повела себя и собачья стая. Вместо того чтобы со счастливым визгом броситься поднимать с пола тушку бройлера, псы замерли с поднятыми мордами. Мопс Хуч тоненько завыл, а питбуль Банди описался. Я разозлилась и спросила у Бандюши: «Неужели я выгляжу так страшно, что ты сделал лужу?»

Бандик присел, а потом забился за посудомоечную машину. Наш храбрый боец обладает нежной нервной системой. Если он чего-то пугается, то не способен контролировать естественные реакции. Вот ротвейлер Снап более спокоен, он, встретившись с чем-то непонятным, тут же величаво удаляется. Подчеркиваю, величаво, а не бежит прочь от страха. Спокойно в первый момент отнеслась к изменениям в моей внешности только пуделиха Черри, но она от старости плохо видит, поэтому визжать принялась лишь после того, как я попыталась ее погладить.

Полковник в этот момент с увлечением ел омлет. Я села за стол рядом и, энергично тряхнув буйными кудрями, поинтересовалась: «Ну как?»

Александр Михайлович поднял глаза от тарелки и спокойно ответил: «Замечательно». «Тебе нравится?» – обрадовалась я, приунывшая после «восторга», продемонстрированного Иркой, Иваном и собаками. «Хорошая болтунья, – одобрил полковник, – наконец просто пожарили смесь яиц с молоком, не напихали туда помидоров, сыра, зеленого горошка, лука и прочего». «Да я не о еде», – хихикнула я. «А о чем?» – поразился толстяк.