– Она кстати подходила сегодня, – как бы невзначай сказал, выдержав паузу, но Дилан даже не пошевелился, продолжив смотреть на салфетки, – спрашивала, где ты и почему ее избегаешь.

– Что ты ответил?

– Сказал, что это не так и, что у вас все хорошо.

Дилан едко усмехнулся.

– Значит избегаешь? С чего вдруг? – наклонился к столу, ощутив себя собственным отцом на допросе, – ты уже как месяца четыре во все тяжкие пустился, я даже всех твоих бывших не помню, но с каждой из них ты расходился нормально.

– Я не могу порвать с Эмили.

– Потому что она тебе нравится? – логично предположил я.

– Потому что если я брошу Эмили, то буду знать, что это из-за чувств к Кристин, —проскрипел он, признавшись.

Я тяжело вздохнул, едва сдержав гримасу отчаяния. Он до сих пор ее любит и это расстраивало меня. Кристин причинила ему столько боли, унизила перед всеми, а он продолжает ее любить.

От лица Кристин

7:45

Постепенно сознание выплывало из помутнения, и я все отчетливее ощущала ноющую боль и покалывание в бедре.

Аккуратно перевернулась на другой бок, помогая себе руками, но все равно поморщилась от неприятных ощущений. Некоторое время держала глаза закрытыми, ведь пока они закрыты, я фактически сплю и не могу ощутить весь спектр боли.

Спустя время стало только тяжелее, поэтому заставила себя разлепить глаза. Вздохнула, прищурившись от странного, светлого освещения. Комната утопала в солнечном свете, лучи которого просачивались через незанавешенное окно.

Потянула руки вверх, распрямив пальцы. Осталась в таком положении, задумавшись. Мне больно шевелиться, но я должна дойти до кухни, где Дилан вчера нашел обезболивающее.

Опустила руки, медленно повернув голову на бок: рядом, нет, слишком близко на животе лежал Дилан. Он подложил себе под голову руки, ведь обе подушки, как я понимаю, были оккупированы мною.

– Ого, – только и протянула я, открыв рот. Вновь посмотрела в потолок, стараясь вспомнить, как Дилан оказался здесь, но ничего в голову не приходило. Я точно засыпала с Алекс, но сейчас… Перевела взгляд на О’Коннелла, нахмурившись. Нет, это точно не Алекс, но в таком случае, где она?

Теперь мне точно нужно было встать. Но я не могла, засмотревшись на спящего Дилана.

Он лежал лицом вниз, оперившись лбом в свою руку. На его черных, как непроглядная ночь волосах играло солнце, и я заметила, насколько спящий Дилан не походил не бодрствующего. У него не было вечных складочек между бровей, когда он хмурился, он не говорил всякие гадости, а лишь тихо сопел. И даже сейчас, я словила себя на мысли, что считаю его красивым.

Вздохнула, все же отвернувшись от Дилана, и решила уйти на кухню за лекарством.

Как можно тише села на кровати, все время, поглядывая на лицо парня, но взгляд сам скользил по его оголенным плечам и спине, что усыпана родинками и чуть прикрыта одеялом.

Почему он спит без верха, оголив все свои мышцы? И тут я почувствовала, как горят мои щеки. Я провела весь вечер в свитере О’Коннелла, и даже сейчас он был на мне.

Свесила ноги с кровати, оперившись рукой о матрас, и потянулась к тумбочке. Посмотрела на время, замерев. Слишком рано для меня. Нахмурилась, словив себя на мысли, что это не так рано, если знать, что скоро тебя могут убить. Есть время посмотреть на солнышко и насладиться погодой. Может в последний раз.

Мой взгляд замер на пейзаже за окном, когда я подошла ближе, прислонившись лбом к прохладной поверхности. Прищурилась, задержав дыхание.

Темная машина стояла на другой стороне дороги и все мое нутро сжалось, словно кто-то в ней наблюдал за мной. Не смотря на то, что окна отражали солнечный свет, я все равно заметила движение в салоне на интуитивном уровне. Вгляделась, кусая губы. Окно машины начало опускаться, не торопясь, вновь трепля мои нервы. От напряжения мои зубы застучали.

Касание.

Я подскочила на месте.

– Твою мать! – вскрикнула, развернувшись спиной к окну и лицом к парню, – Идиот! Что ты делаешь?!

Дилан прищурил сонные глаза, поднеся палец к своим губам:

– Не кричи!

– Не кричи?! Да я же с ума чуть не сош…

Он резко накрыл мой рот ладонью, надавливая, из-за чего я коснулась затылком оконного стекла.

– Тише! – вгляделся, подняв глаза на окно позади меня. Я уверена, что он рассматривал машину, но его интерес к ней быстро пропал.

Возмущенно подняла брови, но промолчала. Дилан вновь посмотрел на меня, убрав ладонь:

– Отлично, всю обслюнявила.

Ударила его в плечо, но сама сморщилась от боли, прижав к себе ладонь.

– Больно? – взволнованно спросил он, наклонившись ближе и коснувшись моей руки.

8:13

Села на стул, наблюдая за тем, как Дилан перемещался по кухне. Он подошел к шкафчикам, висящим на стене, но остановился, протянув к ним руку:

– Тебе вчерашнюю?

Кивнула, поджав к себе колени:

– Да.

– Как тебя там лечат, – проворчал, начав рыться на полках, – у тебя все болит и ничего не заживает?

Поджала губы, вспомнив свое отражение в зеркале. Синяки, порезы и ссадины. Это ужасно. В первые три дня я даже смотреть на себя не могла, настолько мне было противно. Сейчас просто стыдно.

После минуты молчания, Дилан протянул мне две таблетки и стакан воды. Я поблагодарила и запила лекарство, исподлобья разглядывая парня. На нем были темные хлопковые штаны и мятая серая футболка. Не удивительно, что он переоделся, это же его дом, тут должны быть вещи. Дилан сел на стул, взъерошив волосы, и оглядел меня.

– Где Алекс и Люк?

– Алекс позвонила твоя мама. Сказала, что ты пропала, поэтому Алекс, как верная подруга, тут же выехала на место преступления. Ты уверена, что не попала ни под одну камеру в здании?

Я вздохнула, опрокинув голову, и посмотрела в потолок:

– Уверена. Я все детство провела в этой больнице и знаю, где есть камеры, а где нет, —сказала, а Дилан промолчал, – ты и сам это знаешь.

– Знаю.

– Думаешь, Алекс не проболтается, чтобы успокоить мою маму? – спрятала лицо в коленях, – она наверняка будет молить рассказать все, что Алекс знает, а та никогда не умела врать…

Молчание. Дилан вообще меня слушает?

Подняла голову, чтобы убедиться в этом, но тут же отвела взгляд, ведь парень внимательно смотрел на меня, словно переваривая сказанное и размышляя над этим.

– Ничто не утешит твою маму, даже Алекс. Поэтому для меня важно охранять тебя.

– Для тебя важно?

– Имею в виду, для всех важно, – запнулся он. – Никто не хочет смотреть на мучения твоей семьи.