Вскоре София увидела именно то, чего больше всего опасалась: металлические фрагменты разорвавшейся пули повредили внутренние органы.

Хуже этого ничего не могло быть. Если б пуля осталась целой и застряла в относительно безопасном месте, Бринкман могла бы оставить ее и сосредоточиться на кровотечении. Но теперь она была вынуждена выбирать острые металлические фрагменты.

София взяла у Михаила фонарик и вставила его себе в рот. Затем ополоснула руки водкой, плеснула на рану и склонилась над Лотаром. Самые крупные части пули чернели под селезенкой в сгустках крови и во внутренностях.

Со стороны стола послышался свистящий звук, а потом незнакомый мужской голос позвал:

– Горман, Горман…

Это была рация Кевина, «уоки-токи».

– Горман!

– Он отчитывался перед ними по несколько раз в сутки, – объяснил Йенс.

– И что произойдет, если он не ответит? – спросила медсестра.

– Вероятно, они приедут сюда, – предположил Валь.

– Так сколько у нас времени?

– Не знаю.

Голос в радиотелефоне звучал все настойчивее.

– Но, думаю, нам нужно будет убраться отсюда как можно скорее, – добавил Йенс.

– Его нельзя транспортировать в таком состоянии. Сначала нужно выбрать осколки, остановить кровотечение, зашить рану… Что у вас, кстати, для этого есть?

– Степлер и скотч, – ответил Михаил.

Софии захотелось закричать, но вместо этого она взяла окровавленными руками бутылку водки, сделала два хороших глотка и зажмурилась. Кухонные щипцы были из нержавеющей стали и достаточно изящны. Бринкман ополоснула их водкой, а потом сделала то же самое с пружинными щипцами для пасты, которые держал перед ней Йенс. Он осторожно поднес их к ране и раздвинул края.

– Теперь молитесь. – София ввела кухонные щипцы в отверстие раны и принялась осторожно удалять осколки. Она сразу вспотела. Время от времени проверяла реакцию Лотара, но, одурманенный героином, тот, похоже, ничего не чувствовал. Или даже, судя по его лицу, испытывал нечто вроде блаженства.

– Вытри, – Бринкман мотнула головой.

Асмаров промокнул ей лоб салфеткой.

Еще немало фрагментов чернело в отверстии раны в свете фонарика. София выбирала их щипцами и бросала на пол.

– Кевин! – снова послышался голос из рации.

Медсестра вздрогнула, закрыла глаза, задышала…

Голос в трубке выкрикивал что-то непонятное.

София и Йенс переглянулись. Валь кивнул, делая Бринкман знак продолжать, и та сосредоточилась на крупном фрагменте, который никак не хотел удаляться.

– Застрял, – выдавила она сквозь зубы. – Даже не знаю, что мне с ним делать.

– А оставить нельзя? – спросил Йенс.

– Острый, – покачала головой женщина. – Слишком опасно.

– Нам надо торопиться, – в один голос напомнили ей ее помощники.

София взяла пакет с кокаином, быстро смешала порошок с водой и промокнула рану, после чего вылила в пересохший рот Лотара очередную дозу героина. Теперь его лицо не было таким мертвенно-бледным, как раньше. Бринкман взяла юношу за запястье и прислушалась к его дыханию. И только потом снова взялась за щипцы. Осколок отделился от внутренностей, но из образовавшейся полости хлынула кровь – в большем количестве, чем можно было того ожидать. Открытая рана Лотара наполнилась ею, словно колодец грунтовыми водами.

– О боже… – выдохнула медсестра.

В рану влили новую порцию кокаинового раствора.

– Промокни, Михаил, – громко попросила София.

Асмаров приложил к ране пропитанное водкой полотенце, которое тут же окрасилось в красный цвет.

– Еще кокаина, Йенс, – скомандовала Бринкман.

Валь протянул ей пакет. София вскрыла его, подняв облачко мучнистой пыли, и высыпала содержимое прямо на рану. Все замерли в ожидании. Кокаин сделал свое – крови стало меньше. По крайней мере, на некоторое время.

В этот момент голос из рации объявил, что они уже в пути, и сердце медсестры подскочило к самому горлу.

– Сейчас мы зашиваем рану и уходим, – объявила она. – Помоги мне, Йенс.

Тот пальцами защипнул кожу над раной, и София приложила к этому месту степлер. Она старалась, чтобы стежки как можно плотней примыкали друг к другу, образуя сплошную цепочку, поверх которой Михаил налепил скотч.

– Теперь он должен лежать прямо, его нельзя сгибать, – сказала женщина.

Асмаров и Йенс принялись за работу. Они разбили кухонный диван на мелкие детали – весь, за исключением дощатого дна, на котором лежал Лотар. После этого Михаил зафиксировал скотчем руки и ноги юноши – на случай, если тот проснется.

Валь принес из гостиной набитую купюрами сумку.

– Это может нам пригодиться, – объяснил он, а потом склонился над телом Гормана и выудил из его кармана связку ключей. – Здесь есть гараж, – сказал он, бросая ключи Асмарову.

* * *

В лифте едва хватило места для носилок. Туда же Михаил внес связанного по рукам и ногам Лешека Смялы. В полном молчании компания спустилась в гараж.

В люминесцентном свете трубчатых ламп мерцали лакированные бока автомобилей. София и Йенс спрятали Лотара у дальней стенки, за чьим-то «Бентли». Лешека Асмаров засунул под джип и тут же убежал из гаража к прокатному автомобилю, припаркованному поодаль на улице.

В помещении с бетонными стенами стояла мертвая тишина. Бринкман осматривала Лотара. Жара у него как будто не было, пульс прощупывался слабый, но равномерный.

– София, – позвал ее Валь.

– Да, Йенс…

– Спасибо тебе.

– Это тебе спасибо.

– Он выберется.

– Да, он выберется, – согласилась София.

Но слова ее прозвучали вымученно и пусто.

По бетонному полу зашуршали резиновые покрышки. Это Михаил, дав задний ход, завел автомобиль в гараж. Затем он поставил машину поперек входа.

Лотара на носилках уложили на заднее сиденье.

Йенс направился к Смялы, склонился над ним и отлепил скотч возле его уха.

– Ты находишься в гараже, Лешек, – сказал он. – Люди дона Игнасио скоро будут здесь. Мне жаль, что все получилось не так, как ты хотел. Но у меня есть нож, и я оставлю его тебе, если ты ответишь на один вопрос. – Валь отодрал полоску скотча над ртом пленника, и тот тяжело задышал. – Где Арон, Лешек?

– Арон? А зачем он тебе? – Похоже, Смялы искренне удивился.

– Отвечай.

– Я точно не знаю. Он был в Перу, теперь где-то в Колумбии.

– Когда и где вы с ним должны встретиться в следующий раз?