Облом сразу дозвонился Борису, он по-деловому доложил обстановку, объяснил, как к нам доехать, и попросил поторопиться, поскольку моя психика может не выдержать продолжительного соседства с трупом.

На что Борька не преминул заметить:

— Тебе нечего бояться, она от рождения с прибабахом, так что хуже ей от трупа не станет.

Как Облом ни закрывал ладонью трубку, но в подвале было так тихо, что я все равно услышала гнусные слова братца. Я не стала их комментировать, а просто обиженно отвернулась к стенке, естественно, противоположной той, рядом с которой лежал Стас. Разглядывать на этой стене было особо нечего — пустая посуда мало кого может заинтересовать. Я перевела взгляд на банки, от нечего делать пересчитала их, оказалось — ровно сорок две штуки. Следующим объектом моего визуального осмотра должен был стать ящик для хранения картошки. Вдруг мне показалось, что там кто-то скребется. Этого еще не хватало! Я поймала себя на мысли, что мне легче пережить соседство трупа, нежели знать, что рядом находится, пускай даже одна, маленькая мышь. От страха у меня опять помутилось в голове. Я поджала под себя ноги, втиснулась в теплый бок Облома и уткнулась лицом в его плечо.

Прошел час. По моим подсчетам, Борька с бригадой должен был появиться здесь не раньше, чем еще через час. Мы добирались сюда часа полтора, но мы ехали на иномарке со скоростью сто двадцать километров в час. А Борис в лучшем случае на своем «бобике» будет прыгать по кочкам со скоростью километров восемьдесят. Так что, как ни крути, в этом подвале нам еще час куковать.

Но, как ни странно, минут через пять хлопнула дверь, и в дом вошли люди. Они протопали к люку, снизу я хорошо видела, как один мужчина остановился на краю, потоптался в пыльных ботинках, потом присел и опустил голову в люк.

— Пацаны, а здесь кто-то есть.

— Что-то не помню, чтобы менты между собой называли себя пацанами, — тихо прошептала я на ухо Облому.

— По-моему, это то, чего я опасался. Кажется, Стаса все-таки нашли братки. Только они немного припозднились.

— Эй, вы чего там шепчетесь? — В люке показался еще один бритый череп. — Вы кто такие?

— Мы? Узники Бухенвальда. — Облом выплыл на свет и показался во весь рост.

Сверху послышался дружный смех. Кто-кто, а Облом совсем не напоминал измученное голодом создание: его круглое пузцо выпирало из любой одежды, даже самой просторной, а здоровый цвет лица свидетельствовал о том, что мой приятель всегда хорошо и полноценно питался.

— Ценю чувство юмора, — ответил, по-видимому, старший в этой компании и тоже заглянул в люк.

Я узнала его. Это был человек из окружения Мавра, один из тех двоих, которых я видела в казино «Тройка».

— Что вы в подвале делаете?

— Приехали дом покупать. Нам посоветовали этот. Говорят, хозяева давно здесь не живут, можно договориться и по дешевке купить.

— А внизу как оказались?

— Жена полезла погреб посмотреть, я за ней… Погреб хороший, вот только одна беда — лестница мой вес не выдержала. Теперь сидим втроем, ждем, когда нас вытащат.

— А кто третий? Не вижу. Пусть покажется.

— Не покажется, он уже не ходок. Мы здесь труп между делом нашли, — спокойно объяснил Облом, как будто речь шла о сущей безделице, потерявшейся прошлым летом и случайно попавшейся на глаза сегодня.

— Труп? А ну, поднеси к свету.

— А я что, нанимался трупы демонстрировать? Ищи лестницу, спускайся и смотри. А заодно и мы выберемся отсюда.

— Не торопитесь, мы разберемся, вытаскивать вас из подвала или нет. Не нравитесь вы мне. Дом, говорите, подыскивали?

— Дом. Кстати, чтобы вам, ребята, ничего не казалось, предупреждаю, мы вызвали милицию. Сами понимаете, трупы не каждый день под ногами валяются.

— Когда вы вызвали ментов? — насторожился старший.

— Если вам охота посмотреть на труп, минут двадцать на освидетельствование у вас будет, а может, и меньше, так что поторопитесь.

Головы из проема исчезли. Наверху совещались. Говорили шепотом. О чем шел разговор, мы разобрать не могли. Потом наверху зашевелились. Сначала один, тяжело стуча башмаками, протопал к выходу, потом кто-то перешагнул через люк, прошел в комнату, но пробыл там недолго, минут пять, не больше. Вскоре дверь вновь заскрипела, и послышались наперебой голоса:

— Да, как ее занесть? Она здесь не развернется. Длиннющая больно…

Я поняла, речь шла о лестнице. Наконец, кто-то решительно скомандовал:

— Так и заноси. И сразу опускай вниз. Ну, куда ты прешь? Я же тебе говорю, опускай.

В проеме появился конец лестницы, вслед за ней — голова. Парень улыбнулся и, неизвестно чему радуясь, попросил:

— Ребята, вы лестницу поправьте, чтобы она стала ровнее.

Облом поднялся, подошел к лестнице и развернул ее так, как прежде стояла старая, потом окликнул меня:

— Ира, давай, вылезай.

— Эге! Больно шустрый! — раздался сверху рассерженный голос старшего. — Вован, лезь давай, а ты, там внизу, лестницу придержи, чтобы не шаталась. Сначала мы посмотрим на жмурика, а потом решим, что с вами делать.

— Хорошо, только решай скорее — милиция на подходе, — напомнил Облом. — По твоему лицу я вижу, ты не особо жаждешь с ней поздороваться.

С лестницы спустился колоритный тип в черной кожаной куртке и спортивных штанах. Я его раньше не видела. В казино со старшим был другой парень. Облом жестом показал на груду тряпок. Вован подошел к трупу и достал фонарь. Яркий луч света выхватил из темноты бледное лицо с синими губами и запекшейся кровью на лбу. Вован коснулся шеи покойника и тут же брезгливо отдернул руку. Потом он порылся в карманах убитого, вытянул несколько бумажек, ключи и все это зажал в кулаке.

— Ну, кто там? — нетерпеливо спросили сверху.

— Стас, — подтвердил наши догадки Вован.

— Вот и познакомились. — Облом подтолкнул меня к лестнице, а сам спросил старшего: — Ну что, теперь можно вылезать? Это ваш приятель?

— Наш. А это не вы его часом на тот свет отправили?

— Побойся бога. Мы час назад сюда приехали. Не верите? Спросите у местных, я сегодня с дедом деревенским разговаривал, он меня на обед приглашал, должно быть, уже ждет. А ваш знакомый двое суток здесь валяется, опух уже.

— Вован, что скажешь?

— Точно, опух и попахивать начал. Что делать будем?

— Да ничего, по домам поедем. Мертвый? Это, конечно, нехорошо — с покойного взятки гладки. Ладно. Вылезайте, — милостиво разрешил нам старший.

Мы вылезли из погреба, я с облегчением вздохнула, что ни говори, а сидеть рядом с покойником мало приятного. Но, помимо трупа, там есть еще мыши. А такую обстановку не всякий может выдержать. Сама удивляюсь, как я до сих пор жива!