Семнадцатого января 1991 года в небе над Ираком появляются американские бомбардировщики. Начинается операция «Буря в пустыне». Узнав о том, что Соединенные Штаты отправили войска на помощь Кувейту, Саддам негодует по поводу такого, как он считает, предательства. Президент укрывается в одном из своих дворцов.

Вечером первого февраля 1991 года американцы в очередной раз бомбят Багдад, постепенно превращая его в руины. Саддам, пытаясь добраться на автомобиле до бомбоубежища, попадает в аварию. Личный врач Хусейна, прибыв посреди ночи в больницу, видит, что Хусейн бледный и весь в крови: его автомобиль столкнулся с другим автомобилем в темноте, в которую погружается город во время американских авианалетов. У Саддама изранено лицо: под левым глазом виднеется глубокий до скуловой кости порез. Порез есть и на подбородке (усы, к счастью, не задеты). А еще подушечка одного из мизинцев держится на одной лишь коже. Врач производит операцию под местной анестезией, стараясь выполнить выдвинутое Саддамом одно-единственное требование – не накладывать повязок на лицо. «Понимаете, я завтра встречаюсь с Примаковым, и мне не хотелось бы выглядеть израненным на фото, которые будут транслироваться телевизионными компаниями всего мира». Президент Ирака не должен выказывать ни малейших признаков уязвимости, а особенно перед членом Президентского Совета СССР, занимающимся в этом Совете вопросами внешней политики.

Однако Хусейна в данной ситуации волнуют не только политические проблемы. Как только необходимые швы были наложены, президент отводит своего хирурга в сторону и просит срочно отправиться еще в одну багдадскую больницу. «Там находится гражданка, которая тоже пострадала во время столкновения автомобилей. Прошу вас сделать для нее все, что только можете», – говорит он. Перелом правой скулы, порез на левой стороне лица – примерно такой же, как у Саддама – эти подробности дают врачу возможность понять, кто находился вместе с Хусейном в машине. Принимается решение сделать операцию на следующий день, однако тут же возникает проблема с бензином: в баке автомобиля врача осталось слишком мало горючего, и он не может вернуться домой. «Раздобудьте ему пятьдесят литров бензина», – приказывает не называющая своего имени «гражданка» охраннику Хусейна. Эта деталь позволяет сделать вывод о том, что отношения между этой женщиной и Саддамом были весьма близкими. Когда Самира Шахбандар возвращается к себе домой – с перевязанной головой и в сопровождении охранника президента, – ее соседям тоже все становится понятно. Один из них сообщает о произошедшем Удею, и тот тут же делится новостью со своим братом, злясь по поводу того, что ему опять приходится слышать об этой женщине, захомутавшей его отца. «Не болтай об этом, – говорит в ответ Кусей. – Вообще ничего об этом не говори».

Несмотря на то что отношения Саддама и Самиры не афишируются, внутри клана то и дело вспыхивает пламя ненависти. Удей несколько раз пытается напасть на сына шиитки от первого брака. «Как только он выходил из дому, за ним начинал слежку один из людей Удея», – вспоминает Ала Башир. Самира стремится решить эту проблему кардинально: «Я сказала Саддаму, что хочу, чтобы мой сын на некоторое время уехал куда-нибудь далеко, чтобы он отправился на отдых за пределы Ирака». Однако Хусейн знает, что разлука с сыном будет действовать на Самиру угнетающе. После долгих обсуждений и споров он ставит ей свои условия: «Если он покинет Ирак, то никогда даже и не хнычь при мне по поводу того, что его нет рядом с тобой». Чтобы заставить ее осознать, какое ощущение пустоты впоследствии охватит ее, если она настоит на своем, он идет еще дальше: «Это был самый ужасный день моей жизни. Мой муж сказал мне, что я уже никогда больше не смогу ни поговорить со своим сыном, ни увидеть его».

Двадцать третьего февраля США переходят к завершающей стадии своего натиска на Ирак – операции «Сабля пустыни». Наземное вторжение американских военных длится сто часов. Саддам оказывается в безвыходном положении. Он потерпел поражение. Иракские войска обстреливают врага ракетами «Скад». Но Хусейн предпринимает это скорее, чтобы как-то спасти свою честь, а не для того, чтобы реализовать мечту о собственном величии. Вторжение в Кувейт обошлось Саддаму очень дорого: Ирак потерял около двухсот тысяч солдат и впервые на международной арене вынужден признать свое поражение. Однако Саддам рискует потерять и Самиру: она после отъезда сына замыкается в себе и сильно худеет. Перед своим мужем она старается выглядеть бодрой, но, общаясь с личным врачом Хусейна, она не выдерживает и начинает откровенничать: «Когда я с ней виделся, она неизменно говорила мне о нем. Она так никогда и не смогла свыкнуться с тем, что он уехал»[126].

Саддам сделал Самиру несчастной, выполнив то, о чем она его просила. Он пытается ослабить душевные муки женщин щедрыми подачками и осыпает подарками и жен, и дочерей: «Если они хотели сделать себе пластическую операцию, то, пусть он поначалу был против, но, если они настаивали, в конце концов он им уступал. Он всегда уступал своим дочерям», – вспоминает личный врач Саддама. Заставлять женщин улыбаться Саддаму нравится даже больше, чем одерживать военные победы. Он полагает, что использует для этого безошибочные приемы. «Когда я уходил от него, он давал мне рыбу, цыплят и множество других продуктов, заставляя меня все это взять и приговаривая при этом: “Женщинам всегда нравится, когда им дарят подарки. Даже если у них дома полно всякой всячины, приноси им подарки – и они будут счастливы”». Преданный врач Саддама как-то раз спрашивает у своего хозяина, какое место занимают женщины в его жизни, и получает однозначный ответ: «Я доверяю женщинам. Не верь мужчинам, Ала, они могут тебя предать. А вот женщины – преданные друзья, на которых можно рассчитывать. Если твоим другом является женщина, она тебя никогда не предаст».

Пакостные родственники

Появление у президента Ирака второй жены слегка подорвало имидж и ослабило статус Саджиды, потому что теперь президент заботится не только о ней одной. Однако эта женщина, роль которой, казалось, ограничивается тем, что она фигурирует на официальных фотографиях или же организовывает для своего мужа пышное празднование дня рождения 28 апреля каждого года, в действительности старалась избавиться от той исключительно символической роли, которую ей хотели навязать. Она в течение двух десятков лет активно выступала как миротворица внутри клана, и иногда ей даже приходилось резко одергивать родственников, особенно в тех случаях, когда дело касалось ее статуса и ее прав.

Одна почтенная тетушка Саддама умудрялась навязывать свою волю во всех вопросах, касающихся организации жизни во дворце, и чаще всего добивалась исполнения абсолютно всех своих желаний. Будучи в преклонных летах и превратившись в параноика, она вбила себе в голову, что ее хотят убить, и заставила охранников перекрыть улицу, на которой жила. Допускались только те, кто представлял обоснованное объяснение своему маршруту. В результате автомобилистам приходилось делать большой крюк, и так продолжалось до тех пор, пока по улице не решила проехать Саджида. Когда охранники старой тетушки преградили ей путь, ее охватила безудержная ярость. Она пригрозила беднягам, что, если они не уберутся с ее пути, их запихнут в багажник ее автомобиля и затем отвезут под ее личным контролем в тюрьму. Охранники, испугавшись, позволили ей проехать, но на них обрушился гнев престарелой тетушки Саддама. Взволновавшись по поводу того, что она больше «не защищена», она набросилась на охранников, и им пришлось снова перегородить улицу. Саджида возвращалась по этой же улице, и ей снова преградили путь. Первая леди держала свое слово и привела угрозу в исполнение, и ее телохранители тут же запихнули незадачливых охранников в багажник, а затем несчастным пришлось помаяться недельку в тюрьме. Больше никому не запрещали проезжать по улице, на которой жила престарелая тетушка Саддама.