– Слава Богу!

Впервые за многие годы дворецкий облегченно вздохнул, прикрывая лицо руками, перепачканными сажей. Он очень надеялся, что слова Елены окажутся пророческими.

Месяц спустя.

Елена читала книжку у себя в комнате, когда в дверь тихо постучали. Это была кормилица. Женщина улыбнулась мягкой улыбкой и вошла, прикрыв за собой дверь:

– Внизу тебя ждет Павел Иванович. Тебе нужно привести себя в порядок и выйти поздороваться. Ну же, детка, улыбнись.

Елена закатила глаза. Этот напыщенный индюк Павел вот уже вторую неделю оказывает всевозможные знаки внимания. Дарит цветы, дорогие подарки, приглашает в театр.

Он не нравился ей. Слишком сильно душился духами со сладковатым запахом, от которого ее тошнило. В кармане носил маленькое зеркальце, которое при каждом удобном случае доставал и рассматривал собственное отражение.

Едва завидев, как кавалер занимается самолюбованием, Елена нарочно громко кашляла, привлекая внимание. Но Павел убирать зеркальце не торопился. Ей очень хотелось оставить красавчика наедине с собой. Вот только правила приличия не позволяли так грубо поступить.

Еще он панически боялся заразиться какой-нибудь болезнью. Все время прикрывал нос надушенным платком. Если кто-нибудь поблизости чихал, он спешил удалиться, прихватив с собой Елену. Это было ужасно.

– Лариса, скажи ему, что я заболела, умерла и завтра будут мои похороны. В общем, соври что-нибудь.

– Поздно, – кормилица направилась к шкафу, – твоя тетушка уже сказала ему, что ты в добром здравии. Так что рекомендую поскорей одеться и спуститься вниз, иначе баронесса будет сердиться.

– Ты права, – Елена захлопнула книжицу и поднялась с кресла. – Дай самое уродливое из платьев и покончим с этим скорее. Проведу с ним несколько минут, которые он не забудет всю оставшуюся жизнь. Пусть хорошенько запомнит меня и постарается обходить этот дом пятой дорогой.

– Ну, девочка моя, так нельзя.

– Еще как можно. Меня воротит от него, а тетушке наплевать. Она всячески его поощряет. Ей все равно, что испытываю я. Больше я не намерена терпеть этого болвана Павла.

Лариса вынула бежевое платье из нежного шелка.

– Думаю, это скорее подойдет.

– Нет, – Елена вынула серое с рюшками и брошкой на груди величиной с чайное блюдце. – Вот это самое то!

– Но оно старое и пахнет старостью.

– Ничего, Павлу понравится.

Елена скинула на пол халат и сорочку. Быстро облачилась в унылое платье прошлого столетия и повернулась к Ларисе спиной.

– Застегни.

Кормилица повесила шелковое платье на дверцу шкафа и принялась помогать девушке. Ей совсем не нравилось, когда Елена так говорила. Это могло значить только одно – неприятности и скандал. Хотя спорить с ней было бесполезно.

Второпях Елена убрала волосы под сетку. Оглядела себя в зеркале и, довольно цокнув языком, вышла за дверь. Сейчас она выглядела как старуха.

Павел вместе с баронессой сидел в гостиной. Как обычно, он был одет по моде: стоячий воротник, черный сюртук, легкие брюки и щегольские смазные сапоги. Волосы, уложенные пробором, блестели жирным блеском. На руках – множество перстней и колец.

– Добрый день, Павел.

При виде Елены мужчина поднялся с кресла. На раскрасневшемся лице появилась недоуменная улыбка. Елена упивалась этой сценой:

– Вам что-то не нравится?

Однако Павел пожал плечами, стараясь сгладить неловкость:

– Вы сегодня несколько непривычно выглядите. Вам нездоровится?

– Нет, – Елена вальяжно пересекла всю комнату и села на диван рядом с баронессой. – Чувствую себя великолепно.

Баронесса недовольно поджала губки. Поведение Елены было странным, если не сказать больше. Женщина взяла со стола колокольчик и громко позвонила. В комнате появился слуга:

– Принесите чаю и поживее.

– Как ваши дела? – Елена смотрела в глаза гостя, тем самым сильно смущая.

– Спасибо, все хорошо. Сегодня замечательный день, предлагаю прогуляться по парку.

– У меня на солнце аллергия, – после некоторой паузы она принялась театрально заламывать руки. – Вы знаете, я читаю Библию, и это захватывает меня. Уверена, что остаток жизни должна посвятить себя молитвам и Богу. Разве это не замечательно?

Судя по открывшемуся рту и вытаращенным глазам, Павел был убит наповал ее словами. Баронесса выпучила глаза, однако от комментариев воздержалась.

Заерзав на месте, Павел высказал свое мнение по этому поводу:

– Вы знаете, я, как и многие молодые люди нашего времени, не верю в Бога. Считаю, что все это пустые выдумки. Ведь наукой не доказан факт Его существования. Я верю только в то, что вижу.

На этот раз рот открыла баронесса. Женщина была в ужасе от его прямых слов. Она нервным движением поискала на диване свой веер. Распахнула и стала быстро обмахиваться. Это означало только одно – ей сильно не нравились слова молодого человека.

Тогда инициативу в свои руки взяла Елена. Ей хотелось, чтобы баронесса вступила в спор с Павлом, тем самым затевая между ними маленькую ссору:

– В чем дело, тетушка? Вы не согласны?

– Более чем, – баронесса выразительно посмотрела на Павла. – Вы, молодой человек, сильно заблуждаетесь на сей счет! Бог существует!

– Я не смею перечить вам, баронесса, однако…

В гостиную вошел слуга с подносом в руках. Чашки с дымящимся чаем и наполненная сахарница мелькнули перед его глазами, и он стих.

Слуга медленно все расставил на маленьком столике. Ему было немного дурно от сладковатого запаха, который исходил от Павла. Он едва сдерживался, чтобы ни чихнуть. Это невозможно было не заметить.

Как только все чашки были расставлены и поднос опустел, слуга быстро склонился и поспешил к двери. Перед самым выходом он не сдержался и громко чихнул.

– Будь здоров, – прошептала Елена.

Павел возмущенно отодвинулся от столика и вынул из кармана носовой платок, белоснежный и такой ароматный, словно принадлежал барышне. Павел прижал его к лицу и демонстративно отвернулся.

– Вам следовало бы его наказать.

– За что? – вмешалась баронесса. – За то, что он чихнул? Но ведь Александр II отменил крепостное право. Нужно быть добрее к людям.

– Нет, за то, что распространяет инфекцию, – не унимался Павел.

Тогда Елена притянула к себе чашку чая и вмешалась в спор, который сама же и затеяла:

– Бросьте, уважаемый Павел Иванович. У нашего слуги аллергия на всевозможные запахи. Будьте снисходительны, молю вас. Господь Бог велел прощать.