Сью

Место Шестое

15 июля 1916 года

Сью!

Похоже, ты неплохо справляешься. Я знал, что ты сумеешь понять, как тебе нужно себя вести и что делать.

Нас опять перебросили. Чувствую себя цыганом, держу все вещи в углу своей колымаги и никогда не сплю на одном месте достаточно долго для того, чтобы успеть привыкнуть к обстановке. Считается, что мы сейчас на отдыхе, поэтому находимся на приличном расстоянии от фронта. Время от времени мы и тут занимаемся эвакуацией, только возим в основном больных, а не раненых.

Место Шестое — красивейшее во всей Франции из того, что мне довелось видеть, и еще более приятным для нас его делают покой и отдых, которыми мы здесь наслаждаемся. Я бы хотел взять тебя за руку и показать тут все. Мы расположились за пределами города в маленькой долине — зеленой и усеянной цветами. Нанюхавшись пороха, крови и тошнотворного запаха гниющей плоти, мы теперь не можем надышаться ароматами свежей травы и полевых цветов. Этот мак для тебя, Сью. Вложи его в своего «Гека Финна» и сбереги для меня.

Да, я помню, как ты написала то стихотворение в Лондоне. Не можешь прислать его мне? Йейтс и Шекспир — это, конечно, замечательно, но я истосковался по строчкам Элспет Данн.

Ты заметила, что я не встревожился от твоих слов о том, что ты больше никогда не будешь писать? То же самое ты говорила, когда началась война, и тем не менее продолжила сочинять. Более темные и вдумчивые стихи, но все равно — стихи. Я знаю, ты много писала, пока мы были в Лондоне. Муза не покинула тебя. Будь терпелива.

И кстати: ты не перестала писать, что бы ты ни думала. Твои слова не стали неестественными. Ты ведь по-прежнему пишешь мне, и я не представляю, как мысли могут быть естественнее и честнее, чем те, которыми ты делишься со мной в своих посланиях.

О! Нас зовут на ужин. Должен закругляться, но еще успею напомнить, что кое-кто во Франции думает о тебе.

Дэвид

Остров Скай

22 июля 1916 года

Дэйви!

Вчера у меня было очень задумчивое настроение. Занимаясь хозяйством, я не переставала размышлять о том, что значит быть замужней женщиной. Что в таком случае ожидает от тебя общество. Что ты сама от себя ожидаешь. Я все еще не уяснила, что значит быть вдовой. Не знаю, что мне позволено чувствовать в моем положении, что позволено делать.

Уверена, мать Йэна считает, что я должна провести остаток дней в скорби, молясь о нем каждое утро и каждый вечер зажигая свечу в его память. Размышляя об этом, я опустилась на колени перед грядкой и вдруг подумала, не этого ли от меня ждут?

А потом пришло твое письмо, и я вспомнила, что из мужчин моей жизни, которые любили меня издалека, ты — тот, кто здоров, цел и невредим.

Я отыскала то стихотворение, чтобы переписать его для тебя. И вдруг слова перенесли меня в тот ленивый день. Вспомнила, как наблюдала за тобой, лежащим на кровати. Ты выглядел таким свободным и счастливым! Тогда мы почти не ели, не спали днями напролет, и все же ты был абсолютно доволен.

Помнишь, как ты кормил меня дольками апельсина? Не знаю, что было слаще: апельсин или твои пальцы.

Стихотворение напомнило мне не только о том дне, но и том, что я уже давно тебя люблю. Вместо того чтобы тратить время, томясь по тому, кого не увижу никогда, лучше тосковать по тому, кто вернется. Дэйви, если я и буду каждое утро молиться, то молиться буду о тебе, о том, чтобы эта война поскорее закончилась и мы снова смогли быть вместе.

Э.

Он недвижен, окутанный светом,

Каждый мускул тронут золотом.

Его тело расслаблено, ноги вытянуты.

Баюкает кровать, простыни ласкают.

Он отдыхает — открытый и нагой.

Тело честное, никакого лукавства.

Гладят пальцы, что сжимались.

Оттаивают мышцы, что дрожали.

Его рука легла на лоб,

Ресницами глаза прикрыты.

Он дышит и вздыхает. Тихий звук:

Приди ко мне — слова его я слышу.

Он тянется, зевает — лев.

И возвращается в истомленную позу.

Меня манит ленивой он рукою,

И я сливаюсь в неге с ним опять.

Место Восьмое

31 июля 1916 года

Сью!

Мы скачем с места на место, но формально все еще отдыхаем. Сейчас раскинули лагерь на волшебной вилле. Наши палатки стоят прямо в парке среди рядов деревьев. Дел почти никаких, за исключением редких поездок с больными, так что расслабляемся, читаем, гуляем, осматриваем соседний городок. Бывают дни, когда я забываю, что идет война.

Твое стихотворение и меня вернуло в прошлое. Да, я помню, как кормил тебя апельсинами. Сок стекал с твоих губ, и я поцелуями вытирал их. А сколько раз мы принимали ванну! Ты еще хотела забрать эту ванну домой в качестве сувенира. А я бы взял те апельсины. А может, цветы, которые тебе так понравились на Пиккадилли, те, что пахли Шотландским нагорьем, как ты сказала.

Не покупай пока билеты, но, похоже, в начале сентября мне дадут небольшой отпуск. Нам положена одна неделя после каждых трех месяцев, но после девяти можно получить сразу две недели. На самом деле семи дней не хватит на то, чтобы добраться отсюда до Шотландии и потом обратно (вот почему я пока не выезжал дальше Парижа). Зато две недели дадут нам достаточно времени. Так что будь наготове, моя дорогая, и, если все пойдет как задумано, я приеду к тебе в сентябре. Не встретиться ли нам в Эдинбурге?

Дэвид

Остров Скай

7 августа 1916 года

Дэйви, мой Дэйви!

Смею ли я хотя бы мечтать о том, чтобы увидеть тебя в сентябре? Знаю, как ненадежно бывает армейское командование, когда дело касается отпусков. Ох, всего месяц остался — стряхну-ка я пыль со своего чемодана! Да, да, на этот раз я не забуду взять с собой чемодан. Встретиться в Эдинбурге — чудесно. Я была очарована эти городом. Или опять в Лондоне, так как тебе туда проще добираться. Я не хочу потерять ни мгновения твоего отпуска. Когда-нибудь я привезу тебя на Скай. У нас будет время.

На прошлой неделе на пороге моего коттеджа появилась махэр, ведя за собой Крисси и детвору. В Эдинбурге в последнее время стало трудно с продуктами, а весной город атаковали цеппелины, поэтому Крисси подумала, что детям лучше будет пожить с нами на Скае. Они с махэр переглянулись, и махэр сказал: «У тебя столько места пустует…» Так что теперь я играю роль «маленькой мамы».

Крисси побыла с нами всего один день и вернулась в Эдинбург — слишком нужны сейчас медсестры, чтобы она могла позволить себе долгий отпуск, — но детей мы успели устроить. Кровать у меня одна, поэтому Эмили спит со мной. Махэр принесла несколько мешков, которые мы набили сухим подмаренником и сеном. Для ребятишек это стало веселым приключением — бегать по холмам в поисках подмаренника. Думаю, из них одна Эмили что-то помнит о жизни на Скае. Алли только-только стал носить штанишки, когда они уехали, а Робби вообще был грудным младенцем. Мальчики на самом деле знают лишь городскую жизнь, и для них эта поездка к тете Элспет в Нагорье по масштабам сравнима с путешествием Марко Поло в Китай.