– Давай свои ножи, мальчик. – Пуньцог вышел вперед и протянул неудачливому начальнику охраны цанпо руку с раскрытой вверх ладонью. – Мы не хотим, чтобы ты поранился сам или причинил вред кому-то еще. Правда?

Меня вдруг осенило, что означало пространное замечание Вангьяла про расторопного параноика. Я поджала губы и поморщилась. Снова отстаю в мышлении, но на этот раз хотя бы время сократила, и то радость.

Так, значит, гений с женским именем решил не просто убрать с глаз долой моего воина силы, он разработал схему посложнее: стать правящим, а крайним выставить Вангьяла. Какое клише! Вот отчего территория дзонга была фактически никак не защищена. И, само собой, вездесущий Бенкендорф все знал заранее, везде подстраховался. «Уважай тех, кто рядом с тобой, и тех, кто закрывает твою спину». Отголоски моего прошлого эго вновь помешали здраво оценить реальность. Ни разу за все время я не поинтересовалась, как при столь активном подпольном сопротивлении ни один смертник или бомба не проникли сюда. Я знала лишь отчасти, как охранялся дом Вангьяла, и видела, как террорист…

От неожиданности я встрепенулась, выпрямилась и уставилась на затылок воина силы. Почему он пропустил ту бомбу, догадаться легко – причиной была полуобнаженная инопланетянка, которую он ревновал к воображаемому мужчине до такой степени, что нанес клеймо. Но почему на теле Вангьяла так много шрамов? Зачем столько попыток убийства со стороны ячеек? Разве не цанпо – символ верховной власти и угнетения? Как бы ни охранял мой Бенкендорф царя, брешь в этих стенах найти можно. И отчего сам цанпо собрался убрать того, кто не скрывал желания отойти от дел, именно через дискредитацию? Уйдет человек из власти, лови и убивай – ружье есть ружье. Я не обладала полной информацией, но вывод все же сделала и нутром эмпата чуяла, что вывод верный.

Кобольд и я стали источником перемен в этом мире? Наивная! Высокий, жилистый, умный мужчина, к которому волею Вселенной я попала, вовсе не был иноземцем, в чью жизнь я беспардонно вмешалась. Я была всего лишь песчинкой, немного исказившей линии судеб этой планеты. Вангьял, в чьих руках была собрана действующая власть Лхасы, продолжил менять историю своей страны и своего народа, как задумал это задолго до Забавы. Я поймала и обезвредила Истрата, как запланировала это задолго до Вангьяла. А Вселенная лишь заставила чуть вильнуть наши пути. В стремлении успеть как можно быстрее вынудить Мака поверить в перегрузку Кобольд ошибся при вводе кода в первый раз, и истребитель нырнул в искусственную нору с выходом на заданном оператором расстоянии. Одна неверно набранная впопыхах буква, и две параллельные пересеклись.

Я была глупа.

Нет, не так. Как же глупа, эгоцентрична и недальновидна я была!

Я беззвучно усмехнулась. И Кобольд… Был ли он тем, кто сверг власть в Хайдун? Или же он был тем, с чьей помощью кто-то сверг ее? Раньше я была уверена в первом, но теперь я должна поставить на второе. Мамаев был одним из многих, кого выслеживала команда капитана Плюхина, а я была молодым экспертом, приставленным к изворотливому, но не столь неуловимому, с точки зрения профессионалов, психу. Неопытность и незрелый максимализм подтолкнули меня к мнению, будто поимка Истрата крайне сложна. Матушка Матрена любила повторять старое выражение, издавна бытующее в ее семье, «а мститель-то неуловимый, потому что на фиг никому не нужный». Вот оно годилось мне. Молодой эмпат, я не выяснила, а прорабатывал ли кто-то из профессионалов Истрата до меня, по умолчанию решила, что такая талантливая и особенная. Ликвидировать в итоге того, кого считала едва ли не центром мирового зла, оказалось довольно просто.

И Вангьял. Я ведь так перестраховалась с оружием и картинку ему нарисовала угрожающую, должно быть, он рассчитывал встретить кого-то серьезнее Кобольда… Я вновь встрепенулась. Или нет?

Я едва не споткнулась о порог, захваченная многочисленными открытиями. Даже не заметила, как брусчатку со сложным ритуальным рисунком сменило благородное деревянное покрытие, устланное мягким длинным ковром.

Вангьял знал, что пришельца использовали для смены власти в Хайдун, знал, что убрать Кобольда я смогу без помощи, а в Чамдо, к Пуньцогу, ехал сам. Он все просчитывал наперед и терпеливо ждал, когда я повзрослею. Да, он совершал ошибки, со скафандром, к примеру, или террористом на крыше, но они были настолько незначительны, что терялись на фоне моих.

И кто после этого Могуэй? Черт желтоглазый!

Вангьял резко остановился. «Рабыня», пропустив этот важный момент, едва не прошла вперед хозяина. Он меня за руку поймал и мягко удержал от опрометчивого шага. Так я сделала следующее важное открытие: он следил за мной даже тогда, когда это казалось невозможным.

В полупустом просторном помещении, как две капли воды похожем на то, в котором я видела демонстрацию ветпайка, на подушках восседали пестро ряженные мужчины в основном преклонных лет. Большинство лиц были мне знакомы, да и правила утомительного молебна тоже. Когда мы вошли, присутствующие как раз старательно кланялись очередной стороне света и распевали гимны.

В противоположном конце зала, под узкими, длинными гобеленами, свисающими с высокого потолка, на еще более пестром возвышении, скрестив ноги, сидел щуплого телосложения мужчина. Он поднял голову и с тревогой взглянул на нас. Лицо его побледнело.

– Министр? – обратился он к Вангьялу.

Лхаце молча упал ниц.

Рядом с царствующим самодержцем сидела дородная дама в расшитом цветами платье. Припомнив все рассказы Булан, я определила ее для себя как женщину не просто привлекательную, а очень и очень красивую. Пышные формы, черные глаза, милое округлое бледное личико и густые блестящие косы, искусно украшенные алыми и бирюзовыми нитями. В отличие от цанпо, встревоженной она не выглядела. Разгневанной, да, но не напуганной.

Вангьял нарочито медленно оглядел зал, задержавшись на каждом из присутствующих слуг, затем поднял руку, щелкнул пальцами и указал на выход. Без единого возражения или промедления, без лишнего взгляда на местных «хозяев» люди покинули помещение. Стоило выйти им, как зашли знакомые мне солдаты личной охраны цанпо. Методично, не проронив ни слова, они проследовали к молящимся, держа под прицелом, отсадили их к одной из стен и встали напротив.

– Пойдем. – Пуньцог пнул ногой в ягодицу скрючившегося на полу Лхаце. – Достаточно полежал.

– Тобгьял, – обратился Вангьял к восседающему на помосте, – сойди вниз. Хватит игр в бога.

– Ты обращаешься к цанпо, будто он смертный? – холодно удивился собеседник.

Я не увидела улыбку на лице Вангьяла, но услышала ее в его голосе.

– Ты и есть смертный. Такой же смертный, как люди на улице. С такой же алой кровью. Иди вниз. Нет богов, что рождают молнии, нет богов, что движут облака, нет богов, что дают урожай, улов или дичь. Ты прекрасно об этом знаешь. Как нет богов, что дают тебе право стоять выше иных. Выйди к людям и посмотри в их глаза, там давно нет почтения, лишь ненависть и боль.

– И потому ты берешь на себя право все решать за богов? – Тон цанпо стал надменным.