— Поосторожнее, девка! Если он порвет одежду, новую ему будешь сама добывать! Запасной у нас нет!

— Какая трогательная забота. Спасибо, что поинтересовался моим самочувствием и поблагодарил за спасение! — пробормотал я больше для себя, однако Мануэль услышал:

— Некогда разводить политесы. Будет тебе и благодарность, и участие с заботой. В свободное время, а пока поднимайся. И вы все давайте физиономии в порядок быстрее приводите, потом может быть некогда. И можете поискать что-нибудь пожрать, пока я готовлюсь к вечеру. Я где-то видел здесь по берегам реки рогоз.

— Так вы чего, поесть не купили? — дошла, наконец, до парней удручающая истина.

— Едят только те, у кого документы есть. А такие как мы либо жрут, что нашли, либо молча голодают. А вам троим и вовсе нормальной еды нельзя пока.

— Это почему еще, квирит Рубио? — обиделся Стацио.

— Тебе, Стацио, раньше голодать видно не приходилось, а то бы знал почему, — хмыкнул старик. — Мясца небось хочешь, да еще, непременно жареного? Ты брейся, брейся, отвлекаться не надо, — при упоминании о мясе, все присутствующие, даже Кера, сглотнули слюну. — Так вот, что б ты знал, ты сейчас после хорошего куска мяса и помереть можешь. Сколько вы в лагере просидели, месяца полтора? Ну вот, вам троим теперь только бульончики, как болезным.

Крайне удивил меня тот факт, что объяснения старика стали для парней откровением. Они и в самом деле не знали, что после долгой голодовки нельзя наедаться!

— Да, благополучно жили центральные провинции империи, — хмыкнул Рубио, разделяя мое недоумение. — Ничего, скоро такие прописные истины и здесь узнают.

— Квирит Рубио, так может, раз мы здесь уже на глаза попались, поедем дальше? — Спросил Мариус. — В ту же Хаку, например. Я знаю, она тут совсем недалеко, у меня отец из этих мест был.

— А он тебе не рассказывал, что в Хаке был храм Геры? Самый большой на севере провинции? Так вот, теперь это храм чистого, точнее, собор. И как следствие чистых там больше, чем опарышей в мертвой козе. Понимаешь, к чему я веду?

— К тому что жандармерия там не такая сонная как здесь, и рисковать соваться в город, не имея паспортов глупо, — печально резюмировал Мариус.

За время разговора все, включая старика, привели себя в порядок. Теперь вид нашей компании по крайней мере не наводил на ассоциации с беглыми заключенными — Рубио как-то ухитрился подобрать одежду так, что она, во-первых, была по размеру, во-вторых, однозначно указывала статус носящих. Случайный прохожий скорее всего примет старика за какого-нибудь чиновника, возможно, магистрата[32] средней руки, следующего к месту службы с сыном. Особенно теперь, когда он сбрил неаккуратную седую бородку и вымыл голову в ручье, завязав отросшие волосы в хвост. Кера, пока не откроет рот выглядит точь в точь, как либрарий[33] и, возможно, любовница магистрата. Кузнецы же в новых нарядах никем иным как охранниками и прислугой из плебса быть не могли.

Рубио, как всегда, предпочитал обходиться без долгих разъяснений. Молча достал из машины кусок стальной проволоки, который он неведомо когда и где добыл, и начал над ним колдовать. Не в прямом смысле, конечно, просто делил на небольшие куски и как-то прихотливо их изгибал. Впрочем, тут догадаться несложно — отмычки делает. Видимо рассчитывает найти готовые бланки документов.

Я оказался не у дел, но не расстроился — завалился спать, посчитав, что ждать результатов поиска съестного ниже моего достоинства. Да и не особенно хотелось есть — организм, еще не оправившийся от болезни, не слишком-то стремился восполнить недостающую энергию.

Как выяснилось, Кера решила последовать моему примеру, вот только ей почему-то не захотелось взирать свои сны в одиночестве: в результате я осознал себя в том лагере, который мы покинули совсем недавно. Все выглядело так же, как было, когда мы уходили. Трупы чистых, занимающийся пожар на месте здания администрации лагеря, яркие столбы света от прожекторов упираются в ночное небо. Только овраг, в который сбрасывали иссохшие тела очищенных теряется в дымке, будто его и нет совсем. Хотя нет, есть еще отличие. Лампы, которые испускают свет не пусты. На прожекторах, привязанные цепями, корчатся от муки какие-то чистые в светлых одеждах. Кера в своем истинном виде с удовлетворением наблюдает за этим представлением. Я понимаю, что это проделки богини. Даже во сне не дает побыть в одиночестве. Полный возмущения я подхожу ближе, и вдруг осознаю, что богиня здесь не одна. Под ее крыльями прячется… Ева, наверное.

— Она знает, что это просто фантазия, но ей тек легче, — сообщает богиня беды, почуяв мое присутствие.

— Да, приятная картина, — соглашаюсь я, глядя на лица последователей чистого. — Я не видел их в лагере.

— Их там и не было. Они убрались оттуда за пару дней до того, как мы пришли, — отвечает Кера, девушка молчит, и кажется, дрожит при звуках моего голоса. — Собрали большую часть силы, и уехали в Рим. Ева слышала их разговоры. Там сейчас проходит великий собор. Эти трое станут апостолами чистого бога. Они, и еще семеро, из других лагерей. Они те, кто оказался готов принимать силу бога без ограничений.

— Они стали бессмертными? — я внимательно вглядываюсь в лица призраков, стараясь запомнить их как можно лучше.

— Нет, что ты. Я бы сравнила их с героями-полубогами. Мои родственники, особенно племянник, в свое время любили плодить детишек со смертными. Вот здесь то же самое, только чистый не стал делиться своей силой. Обошелся жертвами. Они очень сильны, и будут становиться еще сильнее, но по-прежнему остаются смертными.

— Значит, их нужно убить. — Мне приятно, что я, наконец вижу зримого врага. Не бесчисленные легионы чистых, а конкретных смертных, которых можно прикончить.

— Я бы не стала искать с ними встречи, — покачала головой богиня. На лице у нее было написано искреннее сожаление. — Любой из них раздавит нас как клопов, даже не приложив особых усилий.

— Ничего. Ты еще не знаешь, на что способен смертный, если задастся целью. Мне было плевать на чистых, пока были живы родители. Но не теперь. — Против поли я начал повышать голос. — И убери их отсюда. Не нужно себя обманывать. Эти твари чувствуют себя прекрасно и наслаждаются жизнью. Пока.

— Да не дрожи так. Ты же понимаешь, он не на тебя кричит, — Богиня чуть приподняла крыло, которым укрывала Еву. — Тебе он ничего не сделает.

— Знаю, но… он может приказать тебе все, что угодно. — Голос у девушки был едва слышен.

— Да, но больно он делать не станет. Иначе я не согласилась бы стать его слугой. Ну же, сестренка, подними глаза и посмотри на того, кто тебя спас.

Так вот зачем Кера устроила эту встречу во сне! Пытается помочь девчонке. Напрасно, наверное. Я сам не очень-то хорош в психотерапии, да и из богини Беды лекарь людских душ тот еще. Не знаю я, что говорить. Ева все-таки послушалась и повернулась ко мне. Удивительно, как сильно отличается ее выражение от того, что я привык видеть в реальности. Как будто два разных человека. Впрочем, так оно и есть.