– Рипа за ночь не сделаешь, – заметила Тарья.

– Возможно, в башнях имелись пузыри с заготовками, которые только дожидались команды «на выход».

– У меня снова движение, – подал голос Дергачев. – В кустах определенно кто-то прячется. Если зверь, то большой.

– Глаз не спускай! – не оборачиваясь, приказал Макарычев.

Сказать, что сержанту было не по себе, все равно что вообще ничего не сказать. Макарычев был вне себя от злости. Ситуация с каждой минутой становилась все хуже и хуже. И он не знал, что сделать, чтобы переломить ее. Они находились черт-те где, в глуши, среди вековых болот, без связи и оружия; укрытием им служил сенной сарай с дверью, подпертой слегой; а снаружи в темноте прятались чокнутые религиозные фанатики, возлюбившие информационные башни, как бога своего единственного. И что у них было на уме?.. Что дальше?..

– Как они собираются нас нейтрализовать?

– Что? – не понял Игоряша.

– Ты сказал, что местные собираются использовать рипов для того, чтобы нейтрализовать нас.

– Я только предположил…

– К черту предположения! – взмахнув рукой, перебил Игоряшу сержант. – Что ты хотел этим сказать?

– Я предположил, – с нажимом, настаивая на своем определении, повторил Дробинин, – что местные, поскольку они все же люди глубоко религиозные, не хотят марать руки нашей кровью… Знаешь, есть такая библейская заповедь «Не убий»? А рипы… Честно говоря, я даже подумать боюсь, кем в представлении местных являются рипы.

– Быть может, исполнителями воли божьей? – предположил Портной.

– И эти исполнители должны нас убить?

Игоряша с сомнением поджал губы.

– Ну!..

– Может быть… – развел он руками. – Я не знаю!.. Почему ты у меня об этом спрашиваешь?

– Потому что ты сам об этом заговорил… Петрович?

– А?..

– Ты что об этом думаешь?

– Я бы на месте Антипа для начала предложил нам остаться у них. Навсегда. Соблазнял бы всякими прелестями. Жратвой хорошей, бабами…

– А в случае отказа?

– В случае отказа? – Синеглаз поднял голову и задумчиво почесал шею. – Нет, убивать бы не стал. Не по-людски это. Да и не по-божески тож. Спрятал бы где-нибудь в надежном месте и ждал бы, когда образумятся. К тому ж мужички-то местные, надо думать, не дураки и понимают, что нас искать станут. Значит, опять-таки, нужно спрятать.

– В башню! – подсказал Егоркин.

– Хороший вариант, – согласился Петрович. – Изящный. Мне нравится.

– Бред какой-то, – мрачно буркнул Макарычев. И посмотрел на часы. Удивительно, но часы работали. – В общем так, как только Стецук с Муратовым вернутся, двигаем отсюда.

– Куда? – поинтересовалась Тарья.

– Куда подальше.

– Очень неопределенный ответ.

Сержант повернулся к девушке.

– А что ты можешь предложить?

На занятия по трансцендентальной медитации, которые группа сержанта Макарычева посещала по совету Безбородко, их учили, как обуздывать эмоции. Злость – плохой советчик, раздражение – никудышный помощник. Только холодный, прозрачный, как воздух, омывающий вершины горных пиков, разум способен принять правильное решение. Знал все это Макарычев. И даже умел пользоваться полученными на занятиях навыками. Иногда срабатывало. Но не сейчас. Мысли вертелись в голове, как десятки запущенных одновременно волчков, сталкиваясь, разлетаясь в разные стороны и снова устремляясь к центру. И в целом их жужжание сводилось к тому, что никто не знал ответа на вопрос: что делать? В подобной ситуации бегство казалось наилучшим решением. Уже хотя бы потому, что другого вообще не было.

– Ты думаешь, кто-то из местных сейчас спит? – Тарья подняла палец. Кисть ее качнулась из стороны в сторону. Медленно, как маятник метронома, у которого кончился завод. – Они притаились в темноте и смотрят на нас. Они знают, что мы никуда не денемся, и поэтому ждут, что мы станем делать.

– Почему же они не помешали Портному с Егоркиным забраться к Антипу на двор?

– А зачем? – дернула плечиком Тарья. – Что бы это изменило? Зато теперь они точно знают, что нас интересует вовсе не беглый рецидивист, а башни, которые они прячут в своих сараях.

Макарычев прикрыл глаза и прижал ладонь ко лбу так, будто хотел закрыть ею третий глаз.

– Петрович, – тихонько дернул Синеглаза за рукав Егоркин. – А эти уины не могут нас сожрать так же, как патроны в обоймах?

– Нет, – успокоил солдата Петрович. – В механическую структуру уинов встроены крошечные фрагменты цепочек ДНК, по три-пять нуклеотидов. Они не участвуют в процессе размножения уинов, но помогают нанороботам сохранять определенную пространственную структуру.

– Ну и что? – пожал плечами Егоркин. – У волка тоже ДНК имеется. Однако ж…

– Имеющиеся у уинов фрагменты ДНК выполняют роль маркера. Поэтому организм любого живого существа уины воспринимают как естественную среду своего обитания.

– Но ведь уины роботы?

– Нанороботы, – уточнил Петрович.

– Значит, действуют в соответствии с программой.

– Конечно.

– А любую программу можно изменить.

– Не думаю, что это так просто…

Макарычев открыл глаза и посмотрел на часы. Включенный таймер показывал, что с момента ухода Стецука с Муратовым прошло двадцать девять минут и восемнадцать секунд. До колокольни и обратно, даже ползком, даже очень медленно и осторожно, так, чтобы травинка не шелохнулась, двенадцать, ну, хорошо, пятнадцать минут. Еще пять-семь минут на то, чтобы оценить ситуацию. И бегом обратно. Стецук, конечно, обормот изрядный, но не дурак. Обнаружив вход в башню, он в нее не полезет. Определенно – нет. Тогда почему задерживается?..

Отведенные на разведку тридцать минут истекли.

У Макарычева живот сводило, как с голодухи, при одной только мысли, что они попусту теряют время. Нужно было уходить. Уходить немедленно. Инфравизоры пока еще работали, значит, у них был шанс до света уйти от поселка достаточно далеко, чтобы у местных отпало желание их искать. До торной дороги на Облонск по трясине тащиться дней пять. Но, черт возьми, они же профессионалы. Дойдут, куда ж деваться-то! Только бы от этих ненормальных подальше.

Сержант посмотрел на часы. Стецук и Муратов совершенно безбожно опаздывали – на двенадцать минут. Означать это могло лишь одно – что-то случилось. Уходить без ребят нельзя. Ждать, скорее всего, уже не имело смысла. Идти на выручку, не имея оружия, – чистое безумие.

– Есть предложение, сержант, – подала голос Тарья.

– Слушаю.

– Нужно собираться и идти всем вместе к колокольне. Заберем там Стецука с Муратовым и двинемся дальше.