– Где Стецук с Муратовым?

– Там, – так же, как сержант, кивнул на дверь рип. – С нашей шоблой.

– Приведи их.

Рип вроде как с обидой даже посмотрел снизу вверх на стоявшего перед ним сержанта.

– Ну, ты не можешь мне приказывать – я не твой солдат.

– А если я тебя попрошу? – сменил тактику Макарычев.

– Не, – отрицательно мотнул головой рип. – Ничего не выйдет.

– Что вы собираетесь с ними сделать?

– Пока не знаем. Ну, думаем, значит.

– Уважаемый, вы, возможно, сами того не понимая, нарываетесь на крупные неприятности, – обратился к рипу Петрович. – Мы, между прочим, не туристы, случайно забредшие в ваши края, а на государственной службе состоим. Нашему командованию известно, куда мы отправились, с каким заданием и когда вернуться должны. Так что не пройдет и пары дней, как сюда нагрянет компания хорошо вооруженных, крепких парней. Вы можете жить отшельниками, но вы обязаны соблюдать законы той страны, на территории которой находитесь. Вы в курсе, какое наказание в России полагается за похищение людей?

– Нет, – покачал головой рип.

Спокойно. Вообще без эмоций.

– Вас переселят из ваших домов в тюремные камеры! – не выдержав, крикнул Петрович. – И это только в том случае, если никто не пострадает!

– Да что ты ему объясняешь! – безнадежно махнул рукой Макарычев. – Это же рип! Нужно поговорить с кем-то из нормальных людей!

– А смысл? – пожал плечами Портной.

– Они все тут ненормальные, – добавила Тарья.

Не зная, что сказать, Макарычев сделал резкий и в меру неопределенный жест рукой. Из чего можно было сделать вывод, что он не исключает возможности того, что с местными удастся договориться. Не исключает, но и не переоценивает.

– Они уже приняли решение, – сказала Тарья. – Переговоры вести бесполезно.

– А что тогда? – дернул руками в стороны Макарычев.

– У него спроси, – кивнула на рипа Тарья. – Зачем он к нам пришел? Наверное, хочет сделать какое-то предложение.

– Ну, да, – кивнул в ответ рип. – Я сразу понял, что ты сообразительная.

– Давай, давай! – Макарычев несколько раз быстро щелкнул пальцами перед носом рипа. – Говори со мной!

– Ну, в общем, есть несколько разных мнений. – Рип наклонил голову к правому плечу и ногтями поскреб шею. – Одни предлагают подпереть дверь сарая и подпалить его. Сено хоть и старое, но сухое – гореть хорошо будет. Но мне сарай жалко – сам построил. Еще до башен. Другие считают, что вас нужно подальше от поселка отвести да утопить в болоте. Чтобы, значица, вовсе никаких следов не осталось. Ты ведь верно сказал, – кивнул он на Синеглаза. – Явятся и другие, вас искать. Ну, а мы, что ж, только руками разведем. Мол, видеть не видели да и слышать не слышали.

– А как же башни? – спросил Макарычев.

– А что башни? – непонимающе вскинул брови рип-Антип.

– Их все равно найдут.

– Да, – рип вроде как в задумчивости ковырнул ногтем землю, прилипшую к стоптанному каблуку сапога. – Вы про монастырь здешний слышали, который на дно озера ушел? Так вот, ежели вороги и нам спокойно, так, как мы хотим, жить не дадут, наш поселок тоже в воду канет.

– Да ну? – недоверчиво усмехнулся Игоряша.

– Вот тебе и «да ну», – ответил рип.

– А смысл в чем? – спросила Тарья.

– Смысл? – рип-Антип на секунду-другую прикусил губы, после чего ответил: – Смысла нет. В жизни вообще нет никакого смысла. Есть только служение господу.

– Ну, так и служите себе! – едва не с отчаянием взмахнул рукой Петрович. – При чем тут мы?

– А вы – иноверцы.

– Да брось ты! Мы все тут истинные христиане! Православные! Даже Муратов!

– Мало назваться православным. Нужно еще доказать, насколько крепок ты в вере.

– Это как же?

– Есть способ.

– Говори!

– Так это вы сказать должны.

– Что?

– Слово.

– Какое еще слово? – в отчаянии всплеснул руками Петрович.

– Ну, – ехидно усмехнулся Антип. – Это уж вы сами знать должны.

– Да не знаем мы никакого слова!

– А чего ж тогда на болота поперлись?

Макарычев вопросительно посмотрел на Тарью – может быть, она хотя бы догадывалась, о чем талдычит рип-Антип? Тарья в ответ многозначительно сдвинула брови и поднесла палец к виску.

– Все, кончай эту байду! – махнул рукой сержант. – В общем так, – повернулся он к рипу. – Выбора вы нам не оставили. Либо – в огонь, либо – в болото…

– И даже это не вам выбирать, – вставил рип-Антип.

– Точно, – согласился Макарычев. – Зачем ты тогда пришел?

– Мы – верующие люди. Поэтому мы не хотим, чтобы ваша кровь осталась на наших руках…

– Она останется на руках рипов? – спросила Тарья.

– Те, кого вы называете рипами, тоже божьи твари. А значит, и им ведомо понятие греха.

– Может быть, – не стала спорить Тарья. – Все равно ведь кому-то придется поднести огонь к сараю или толкнуть нас в воду.

– Ну, вот мы и хотим предложить вам самим это сделать.

– Ты что, совсем сдурел? – изумленно уставился на рипа Петрович.

– Между прочим, самоубийство, к которому вы нас подталкиваете, – это смертный грех, – сказала Тарья. – И то, что мы неверующие, дела не меняет.

– Ну, верно, конечно, – кивнул рип. – Поэтому отец Иероним готов у каждого из вас принять исповедь и заодно с прочими отпустить тот последний грех, что вы совершите.

– Авансом то есть? – с серьезным видом уточнил Егоркин.

– Ну, да, – подтвердил рип-Антип.

– А разве так можно? – искренне удивился Портной.

– Можно, – заверил его рип. – Отец Иероним знает, что говорит.

– Да вы точно с ума все тут посходили! – в сердцах хлопнул себя ладонями по коленкам Петрович. – Здесь что, община преподобного Муна? Или фан-клуб Чарльза Мэнсона? Хелтер-скелтер, парни! – Синеглаз разом, будто в экстазе, вскинул руки вверх. – Хелтер-скелтер!

– Успокойся, Петрович, – Макарычев положил руку ему на плечо.

– Да иди ты к черту! – скинул руку сержанта Синеглаз.

Макарычев молча похлопал Петровича по плечу. Тот опустил голову и затих.

– Ты все сказал? – спросил сержант у рипа.

– На исповедь вы будете ходить по одному, – сказал тот. – И прежде чем каждый из вас предстанет пред отцом Иеронимом, его обыщут. На всякий случай.

– Теперь все?