− Этого будет предостаточно. Спасибо, − выговорил Джексон и, развернувшись, двинулся вперёд.

Ева же ещё раз кивнула мужчине и нагнала парня, который глубоко вздохнул.

− От меня пока одни лишь проблемы и трудности, − с некой усмешкой выдала она.

Джексон же на мгновение посмотрел на девушку, но тут же отвёл взгляд, встретив её васильковые глаза.

− Нет, пока что приключения, − признал парень. Ева едва заметно мотнула головой и обернулась назад.

− Этот… Мужчина. Охранник. Он же мог помочь, объясни мы ему всё, − начала девушка.

− Нет. Он единожды упомянул Пустую. Ей же поклоняются ненавистники Тьмы. Так что я предпочёл не рисковать. Пусть уж лучше время будет нашим врагом, чем Наследник, − перебил её Джексон.

− А время всегда будет врагом. Ведь оно способно убивать, − прошептала Ева съёжившись.

− А ты в этом уверена? Будто бы ни люди, ни Наследники неспособны посягать на чужую жизнь? — задал вопрос парень, разведя плечами.

− Они не имеют права, − заявила девушка, чуть повысив тон.

− А кто имеет право на жизнь? − с усмешкой продолжал он.

− Все, − выдала она, кивнув самой себе.

− Смерть и жизнь. Это две стороны одной медали. Это всё настигает и сопровождает нас. И то и другое вместе формируют наше существование. Так почему на одну нельзя смотреть, а вторую мы любим? Почему мы все имеем право на жизнь, а на смерть нет? − не меняя тон, спросил Джексон.

− Потому что убивать, это неправильно. Это плохо, лишать кого-то жизни, − начала тараторить и говорить громче девушка.

− А кто тебе сказал, что есть что-то правильное и неправильное? Существует добро и зло? И если есть, то ты кто в этой жизни? Герой или злодей? − вдруг спросил парень и замолк. − И я? Кто я тогда? Герой? Злодей?

Ева же только приоткрыла рот. Язык так и скользнул по зубам. Васильковые глаза туманно смотрели вдаль. Мозг впал в воспоминания, проводя анализ. Он пытался считать правильные и неверные поступки. Но эти мысли лишь вводили в смятение. От этого в горле невольно появился ком. Руки же с силой сжимались. Откуда-то возникла ненависть. Нет. Скорее непонимание. Страх. Неизвестность. Это всё царапало душу, не давая ничего понять.

− Я не знаю, − только смогла выдать девушка, спустя время.

− В этом и есть проблема. Мы не понимаем, что добро, а что зло. Точнее, знаем, но только своё представление о данных моралях. Что для тебя добро, то может быть для меня злом. А что на это скажет другой человек? Вдруг он тоже посчитает это добром? И что? Это, по-твоему, будет уже добром? А я окажусь злодеем? Это ведь формально так и работает. Мнение большинства всегда выигрывает, − легко рассуждал парень. − Оно и с убийствами также. Убьёшь врага − ты герой. Свергнешь союзника − предатель. А может, они оба были героями? А может, злодеями?

Джексон замолк, увидев краем глаза лицо Евы. Её яркие синие очи сковал некий страх. Ногти невольно впивались в кожу рук, а уши уже наверняка не слушали его. От этого парень шумно вздохнул, на что девушка мотнула головой и вновь посмотрела на него ясным взглядом.

− Я это к тому, что ничего непредсказуемо. И ничего не решено. Как и жизнь. Так что от неё можно ожидать что угодно. И надо быть готовым ко всему, − подытожил Джексон улыбнувшись.

Ева невольно дрогнула, стоило ей увидеть на лице парня данную эмоцию. В груди кольнуло. А глаза отчего-то стали влажными. Осознав свои чувства, девушка отвернулась.

− Ты так говоришь обо всём этом… Из тебя скорее философ вышел бы или поэт, чем оборотень и вожак стаи, − тихо произнесла Ева усмехнувшись. Джексон лишь коротко хохотнул, приподняв уголок рта. Но повернув голову в сторону, тут же встрепенулся.

− Нам сюда, − махнув рукой, сказал Джексон.

Здание стояло отчуждённо, прямо посреди леса. Рядом с ним не было ни единой души, ни единой постройки. Старенький трёхэтажный гостевой дом, напоминал маленький замок с двумя полненькими башенками. Всё здание по периметру окружал невысокий каменный забор. Просторные окна хранили за собой тёмную пелену, и только на первом этаже светил едва заметный огонёк. На всей территории красовались растения разных цветов и размеров. Но все они были столь прекрасны, что невозможно было выделить лучшего среди них. В глубине сада виднелись маленькие аккуратные беседки, столики и стульчики с диванчиками.

Парень уже хотел постучаться в дверь, как на порог выскочила женщина. Она всплеснула руками и прикрыла рот.

− Свет, моя родная. Спасибо тебе за сей дар! Я-то уж думала, сюда более никто не придёт! Слава святой, вы нас посетили. Хотите заселиться? − начала она тараторить дрожащим голосом.

− Да. Всё верно, − подтвердил Джексон кивая.

− Какое счастье! А то к нам уже никто не приезжает. Видите ли, старина сейчас отходит на второй план, немодно это. И все бегут в новомодные отели и заселяются за бешеные деньги! − выкрикнула она. − Что вы стоите?! Проходите, проходите! Меня зовут Жозефина.

Женщина с распростёртыми руками взяла Еву и Джексона за плечи, проводя их в помещение. Комната едва освещалась канделябром, что стоял на деревянной стойке. Громоздкие шторы частично прикрывали окна. Подле стояли два кресла и столик с книгами.

− У Вас здесь очень уютно, − призналась Ева, оглядываясь по сторонам.

Женщина уже юркнула за стойку и, услышав эти слова, радостно улыбнулась.

− Можно ознакомиться с вашими расценками? − выговорил Джексон оглядываясь.

− Да, конечно, − одобрительно кивнув и протянув парню бумажку, ответила женщина.

Ева подошла поближе и с интересом взглянула на содержание пергамента. Слова оставались знакомыми, но их оформление было слегка иным. А вот стоимости аренды Ева не понимала. Она просто молча, изучала листок, как и Джексон. Он лишь шумно вздохнул и посмотрел на девушку.

− Одну комнату на двоих, пожалуйста, − сказал парень. − Прости. На две отдельные мне не хватит.

− Да, и так нормально. Самое главное, чтобы была кровать, − призналась Ева отмахнувшись.

− Там есть две отдельные кровати, − весело добавила женщина. − На сколько дней?

− Пока на один. У вас питание входит в стоимость? − поинтересовался Джексон.

− Разумеется. Когда питаться, вы сами решаете, но лучше заранее сообщить мне, − ответила женщина. − Тогда с вас пятьдесят трувов.

Джексон, молча, достал яркую синюю бумажку и протянул её женщине. Она же