булькнул пузырь, — Это ты меня сотворила?

Вика так и села.

— Наверное, я. А ты кто?

— Я — Мыльный Пузырь! — гордо пробулькал Пузырь, еще больше раздувшись от важности.

Вика подумала, что если бы черты его лица были более выразительны, на нем было бы сейчас написано чувство глубоко удовлетворения от собственной персоны.

— Ты разговариваешь? А почему другие молчат?

— Быть говорящим Пузырем сложно! — величественно провозгласил Пузырь таким тоном, как будто, по меньшей мере, председательствовал на Совете Директоров, — Нас рождается очень много, но тех, кто доживает до того, что обретает сознание, и может мыслить и чувствовать, единицы. Да и живем мы, Пузыри, недолго. Наш век короток, как полет падающей звезды.

— Мне очень жаль, — посочувствовала Вика.

— Зачем нас жалеть? — Пузырь удивленно крякнул, — В этом нет ничего ужасного. Когда ты знаешь, что несколько мгновений — это все, что у тебя есть, ты начинаешь ценить каждый миг, каждый вздох, так, как будто это самое дорогое сокровище на свете!

Вика сочувственно вздохнула.

— Должно быть, вы очень несчастны.

— Что ты! — горячо возразил Пузырь. — Напротив, мы счастливы! Наверное, мы самые счастливые создания на свете. У нас такая короткая жизнь, что проблем не бывает вообще. Мы даже не успеваем их заметить, а уж тем более — расстроиться из-за них. Зачем тратить время на печаль, когда его лучше использовать на что-то более позитивное? Вот я, например, сейчас разговариваю с тобой, и, признаться, меня это забавляет. Ты так необычно выглядишь, и у тебя…

Не успев договорить, Пузырь налетел на каменный барельеф на стене и лопнул.

— Что у меня? — спросила Вика, но ее вопрос повис в воздухе.

Банный халат оказался таким пушистым и мягким, будто он был соткан из пены. Вика надела его, и ей сразу стало тепло и уютно. Но не успела она завязать пояс, как услышала визг и звон разбившейся посуды, доносившейся с первого этажа. На ходу собирая влажные еще волосы в пучок, девочка поспешила вниз.

— Что случилось? — спросила она, входя в просторную, ярко освещенную комнату, служившую гостиной и столовой одновременно. Но, увидев осколки разбитой тарелки на полу, виноватое лицо Кэтти и устало-возмущенное — Мелани, она осеклась и неловко закончила:

— Э-э-э… Может, вам помочь?

— Спасибо, все в порядке, — устало вздохнула Мелани и, достав из кармана пузырек с Эссенцией Гармонии, капнула одну каплю на осколки. В тот же миг они прилипли друг к другу, как намагниченные, собравшись в фарфоровое блюдо. Мелани подняла блюдо и поставила его на круглый деревянный стол, стоящий в центре комнаты.

— Вика, дорогая, пожалуйста, займи чем-нибудь мою сестру, — Мелани умоляюще взглянула на гостью. — Я одна управлюсь быстрее.

Вика обернулась на Кэтти. Маленькая проказница стояла, скромно опустив длинные ресницы, и накручивала на палец тоненькую косичку.

Играть с детьми она не умела. Не зная, с чего начать, девочка решительно взяла Кэтти за руку и отвела в сторону, перебирая в уме различные детские игры.

— Давай играть в прятки! — наконец, предложила она.

— В прятки? Это как? — Кэтти непонимающе хлопнула глазами.

— Ты прячешься, а я тебя ищу. Смотри. Я буду считать до ста, а ты должна успеть спрятаться. Если я тебя найду, я выиграла, а если нет — выиграла ты. Идет?

— Идет! — довольная, Кэтти торжествующе хихикнула, пулей сорвалась с места и исчезла в коридоре. Звук хлопнувшей двери сообщил о том, что она побежала на второй этаж.

— Ты гений! — восхищенно прошептала Мелани.

Оглядевшись, девочка с удивлением отметила, что в интерьере гостиной не было ничего острого: все углы сглажены, скруглены, будто бы нарочно, чтобы гость ненароком не поранился и не ушибся о какой-нибудь выступ. Это сразу выдавало мягкий, добродушный характер обитателей дома. Гостиная была обставлена гармонично и со вкусом: паркетный пол почти полностью закрывал пестрый ковер, на окнах висели зеленые шторы с бахромой, подвязанные толстыми плетеными шнурами с золотыми кистями, и белые тюлевые занавески. Вместо обоев стены были затянуты тканью теплых, солнечных оттенков с изображением сказочных птиц, растений и животных. На камине стоял подсвечник с зажженными свечами, круглая золотая шкатулка, инкрустированная крупными изумрудами, и очаровательная статуэтка из белого фарфора, изображавшая пастушка и пастушку, целующихся под яблоней. Повсюду — на невысоких столиках, тумбочках и этажерках лежали кружевные салфетки, сплетенные из нитей тоньше паутинки.

Вика остановилась напротив большого овального зеркала в бронзовой раме, и посмотрела на себя. Розовый пигмент, приобретенный ею во время самостоятельного знакомства с Эссенцией Гармонии, почти полностью исчез, только самый кончик носа и уши еще оставались слегка розоватыми. Стараясь ни за что не зацепиться, девочка прошла между столом и камином и присела на краешек мягкого дивана, обитого велюровой тканью нежно-кремового цвета с рисунком из букетов роз.

Мелани сосредоточенно нарезала зелень для салата. Вертя в руках пояс от халата, Вика решилась задать вопрос.

— Эти… мыльные пузыри. Они живые?

Мелани кивнула, не поворачивая головы.

— Такие странные. Они были повсюду, а потом исчезли… Откуда они берутся?

— Пузыри — это чистая энергия в тонкой оболочке из мыла и воды. Пузыри нарождаются из положительных эмоций живых существ: когда у тебя хорошее настроение, ты радуешься, смеешься — появляются Пузыри, стоит добавить лишь немного пены. В твоем мире их не бывает. Но здесь, в Абсолюте, все пропитано магией. Здесь Пузыри могут оживать. Но они недолговечны, потому что не могут сами усваивать энергию, а питаются только той, которая в них была заложена с самого начала. Как только запас ее заканчивается, Пузырь лопается. — Мелани усмехнулась и добавила, — Пузыри весьма горды и высокомерны. Они любят задирать нос, хотя почти ничего не знают — просто не успевают узнать за свою коротенькую жизнь.

— Там, в ванной, было тысячи пузырей, но заговорил со мной только один. Интересно… Почему одни оживают, а другие — нет?

— Все Пузыри изначально абсолютно одинаковы. Но у них, как и у любого существа, есть свобода, а значит, право выбора. Одни выбирают лететь, подчиняясь движению воздуха, туда, куда их несет, не утруждая себя сложными размышлениями. Им все равно, лопнут они или нет. Другие же — наоборот. Они начинают осознавать себя как существо, а не как предмет. И они не хотят лопаться. И если бы они могли впитывать энергию из окружающего пространства, то не лопнули бы вообще.

— Но почему все-таки, — не унималась Вика, — Одни пузыри не хотят лопаться а другие — нет? В чем причина, если они все одинаковые?

Мелани вздохнула и закатала рукава повыше.

— Это — одна из величайших тайн мироздания. Увы, но я не