Подойдя к месту, Темирбек привязал коня, отложил пистолет. Оба вынули свои кинжалы.

«Он меня на целый пуд тяжелее, – подумал Темирбек. – Главное, чтобы не успел схватить. Главное, ударить первым, зацепить. Если схватит, то всё. Смерть».

Противники выжидающе закружили. Никто не торопился бить первым. Бьющий – раскрывается. Более юркий Темирбек мог легче уйти от удара, Умару же было легче выбить оружие. Клинч, удар. Второго и не понадобится.

Вдруг пронзительно крикнула какая-то птица. Это сработало сигналом, и оба бросились вперёд. Лезвия скрестились. Умар приналёг всем весом и тут же отбросил Темирбека назад. «Плохо, плохо, – мелькнуло в голове у Темирбека. – Совсем плохо, но ещё есть шанс». И тут он понял, что от удара у него отнялась рука. Теперь она висела плетью, паренек чувствовал её как сплошной комок боли. «Очень плохо, но…». Кинжал Умара резанул другую руку Темирбека. «Никаких «но». Вот теперь я труп…». Темирбек неловко метнулся в сторону и, сам не заметив, ударил противника правой. Лезвие задело Умару висок, и кровь хлынула ему на глаз. На несколько секунд бой прекратился. У Темирбека теперь были оба клинка, но он не мог ими воспользоваться, потому что раздробленное предплечье ныло так сильно, что Темирбек взвыл. Из-за безысходности этого воя его противник даже растерялся. Солёная кровь жгла глаз, и Умару казалось, будто ему сняли скальп. А в Темирбеке боль перешла в ярость. Ничего не соображая, он бросился на Умара, вцепился в него, и тут же понял, какую совершил глупость. Теперь он сам оказался в тисках. Тяжёлые руки железной хваткой сжали его горло, кровь заливалась в рот, и Темирбеку показалось, что сейчас он захлебнётся. Они повалились и покатились, и мир ушёл, и показался, и опять сменился, и в этом круговороте реальностей оставалась лишь одна неизменная вещь – тиски. Они сжимали Темирбека, всё крепче и крепче, так что трещали на шее кости, вылезали из орбит глаза и красная пелена застилала весь мир. Темирбек почувствовал, что он больше не хочет всего этого. Хватит с него. Он слабее, ему больше уже не нужно это никчемное тело. И тогда он увидел, как с небес к нему спускаются ангелы. У них были добрые лица, и они потянули Темирбека с собой, и Темирбек был рад пойти с ними. Исчезли тиски, стало легко дышать, мир очистился и осветился, потеплел и распахнулся. «Прими меня», – сказал этот новый святой мир. «Да», – ответил Темирбек.

И тут он очнулся. Он лежал на дне оврага, и Умар больше не душил его, потому что во время падения он угодил на торчащую ветку, и у него была проткнута шея. Тело Умара дергалось, кровь толчками выбулькивалась из раны, дыхание было прерывистым. В глазах Умара застыли недоумение и беспомощность…

Темирбек с трудом поднялся. Правая рука безжизненно повисла, словно палка. «Первая кровь», – отстранённо подумал он, взяв кинжал в левую руку, и ударил Умара.

Это был достойный бой, и Темирбек не хотел, чтобы его побеждённый враг мучился.

Так закончился ещё один важный эпизод в жизни Темирбека. После этого события дни будто ускорились, хотя всё двигалось своим чередом, согласно привычному распорядку. Неделя за неделей, месяц за месяцем, год за годом.

Пришли к некоему равновесию и отношения между семьями. Дарговы продолжали расширять свои торговые связи в стране и за её пределами, в то время как Гацуевы множили богатство родного Баражоя. Семьи всё чаще пересекались друг с другом, в конце концов, не было такого места, куда бы не занесло торговцев…

…Однажды Темирбек и такие же, как он, молодые ребята собрались на пустыре за аулом. Взяв палочку, он чертил на земле план, ребята сгрудились вокруг него. Слева река. Вот дорога. Мост.

– Вы двое, – кивнул он, – будете ждать сигнала. Здесь. – Он ткнул в точку на плане. – Ты, ты и ты, – ткнул в другое место, – ждёте здесь.

– Так не пойдёт, – заметил кто-то из слушателей. – Солнце будет в глаза бить. Стрельба начнется, и что? Порешим друг друга.

Темирбек смерил говорившего презрительным взглядом.

– А ты целься лучше, – мрачно процедил он сквозь зубы. Кто-то засмеялся. Темирбек вернулся к плану.

…В это время Дарговы были в Баражое. Они объезжали всю Чечню, чаще всего следуя от ярмарки к ярмарке, но периодически делали и крюки. Пропустить такой большой и богатый аул было бы глупо, конкретно в случае с Баражоем – это ещё демонстрировало бы страх, поэтому торговцы заехали специально. Товары здесь распродавались неплохо. Покупатели с продавцами смотрели друг на друга без излишней симпатии, но, в конце концов, хорошее отношение и не требовалось. День прошёл тихо, обе стороны демонстративно придерживались холодной вежливости и были предельно точны во взаимных расчётах. Никто не торговался.

К вечеру купцы свернули товары и отправились восвояси. Перед тем как остановиться на ночлег, они все же решили немного отъехать от аула. И эти предосторожности были не напрасны: вскоре они увидели на обочине дороги одинокую фигуру. Это был Темирбек. Он сидел на придорожном камне и поигрывал кинжалом. Место, где он сидел, было непростым. Именно здесь когда-то бились Лорс с Азаматом. Удобное место – легко спрятаться, издалека дорога не просматривается, рядом пересекались дороги, и многие были вынуждены здесь проезжать.

Купцы, конечно, сразу поняли, что парень уселся у дороги не просто так. Им бы остановиться, окликнуть его, подготовиться к обороне. Но, как всегда, недобрую службу оказала гордость. И обоз, не сбавляя хода, приблизился к сидевшему парню.

– Что, бежите, как всегда? – Темирбек повысил голос, потому что одновременно это было и сигналом.

Обоз остановился. Блеснули кинжалы и пистолеты. Дарговы рассыпались по сторонам, ожидая атаки, а трое самых высоких и крепких уже надвигались на Темирбека… Всё пошло не так, как было запланировано. Ветер унёс его голос, и товарищи не услышали поданный им знак. Они прятались слишком далеко, садящееся солнце било им прямо в глаза, и они толком не поняли, пора выходить из засады или нет. Осознав это в самый последний момент, Темирбек вдруг почувствовал, как на его лице появился хищный оскал. «Я даже представить не мог, каким прекрасным будет этот вечер! – подумал он. – Как же я люблю тебя – жизнь!».

Он выстрелил, тут же отбросил пистолет в сторону, понимая, что всё равно не успеет его перезарядить, вовремя выставил второй, чтобы отбить им лезвие кинжала, бросился в сторону от ответных выстрелов и укрылся за деревом. Вокруг щёлкали пули, а Темирбека прямо-таки распирало от накатывавших изнутри волн удовольствия. Не дожидаясь, пока закончится стрельба, он выскочил из укрытия и побежал прямо на превосходящего силами противника. Ржали от страха кони, кидаясь прямо через людей, расталкивая повозки. Одна из повозок загорелась, видимо, внутри была зажжённая лампа. Пожар перекинулся на остальные, и тогда все лошади разом бросились куда попало, будто сошли с ума. Всё смешалось, заволокло дымом, полетели куски материи. Со всех сторон стреляли, кто-то кого-то рубил, кто-то загорелся, словно факел, и будто призраки являлись из дыма фигуры то слева, то справа. Темирбек заметил на земле чей-то пистолет. Схватил его и в тот же момент заметил, как на него из облака дыма несется гигант с двумя кинжалами и с безумной ухмылкой на лице. Темирбек выстрелил, но это оказался конь, и он, падая, накрыл Темирбека своей тушей, забил копытами, разбивая камни в считанных сантиметрах от лица Темирбека. С трудом выбравшись из-под коня, он, подволакивая ногу, начал искать в этом аду врагов. Нужно было закончить начатое. Но Дарговы будто исчезли, и он никак не мог никого найти, блуждая в каком-то безграничном пространстве дыма, выстрелов и криков.