– Ба, ты просто святая! – с чувством заявила Яра, ощущая, как туман в голове понемногу рассеивается.

Полина Андреевна усмехнулась, закрыла кастрюлю крышкой, выключила газ и села напротив внучки.

– Ну, расскажешь, как провела ночь? – поинтересовалась она. – Мне полдеревни с утра уже поведали, как ты отжигала в клубе с Денисом Соколовым.

Бабушка не задала вопроса, который был бы вполне ожидаем: вы помирились? Наверное, понимала, что одного вечера для примирения мало, и едва ли сама Яра уже дала оценку своим действиям. Слишком хорошо Полина Андреевна знала внучку, не зря растила ее с трехмесячного возраста, практически заменив мать.

– Интересно, откуда полдеревни об этом знает? – хмыкнула Яра. – В клубе было человек пятнадцать максимум.

– И все эти пятнадцать человек чьи-то дети, внуки или просто соседи, – напомнила бабушка. – Новости у нас расходятся быстро, если ты забыла.

– Я помню. – Яра вздохнула. – Ба, скажи… Когда ты узнала, что тебя обманули и твой Петя не женился на другой, почему ты не ушла от дедушки к нему?

Полина Андреевна обдумывала ответ недолго, и Яра поняла, что в запасе у бабушки было пятьдесят восемь лет, чтобы найти его.

– Как же я могла? – спокойно сказала она. – Сначала я считала себя чуть ли не пушкинской Татьяной. Помнишь это: «Я другому отдана и буду век ему верна». Довольно скоро родилась твоя мама, тут уж у меня появились заботы поважнее. Года через три-четыре я, признаюсь, думала об этом. Нет, твой дедушка меня никогда не обижал и ни разу не попрекнул любовью к другому, но, я думаю, лишь потому, что я не давала повода. А ревновать превентивно он не считал достойным себя. Через четыре года, когда я немного привыкла, огляделась, так сказать, я бы, может, и ушла к Пете, так по нему тосковала. Если бы он позвал, может, и ушла бы.

– Но он не звал?

– Он так и не простил меня. Да, меня обманули, что он женился, но я-то вышла замуж по-настоящему. Петя любил меня, но был обижен, что я так легко поверила в ложь о нем, что настолько в нем сомневалась, как он считал. Потом и Соня его забеременела, и все наши мечты быть вместе стали неосуществимы. Он потом простил, но куда уж было деваться?

– И ты ни разу… – Яра запнулась, подбирая слова, но, так и не найдя нужных, спросила как есть: – Ни разу с ним дедушке не изменяла?

– Я бы не унизила так ни дедушку, ни себя, ни Петю, – спокойно ответила бабушка, не оскорбившись таким предположением.

– А почему вы не уехали?

– Зачем?

– Ну… – Яра даже растерялась. – Соня знает, что ее муж любит тебя, дедушка знает, что ты любишь соседа, вы с Петей тоже все знаете… Сложно всем в одном месте.

Полина Андреевна усмехнулась, поднялась со стула, подошла к плите, чтобы налить внучке бульон.

– В то время у нас все было как-то проще, – заметила она, уже не глядя на Яру. – Каждый день кто-то с кем-то ругался, даже дрался, из постели чужой мужья жен вытаскивали, жены мужей. Бывало, конечно, что соседи годами не разговаривали, но чаще всего такие вещи быстро забывались. Если бы мы все разъезжались после склок, в деревнях никого бы не осталось.

Яра кивнула, принимая такой расклад, но не понимая его. Представилось, что история с Денисом была бы правдой, но Яра не уехала после этого, а каждый день наблюдала бы его с любовницей. Пожалуй, однажды и до рукоприкладства могло бы дойти.

Еще немного поговорив с бабушкой на отвлеченные темы и съев супчика, Яра почувствовала себя лучше. Головная боль немного утихла, будто затаилась, забилась в дальний уголочек мозга, но насовсем не ушла. Однако думать уже не мешала, и Яра устроилась в саду под яблоней, положив книжку на колени. Читать не собиралась с самого начала, сосредоточиться на мелких буквах было еще тяжело, но, чтобы избежать лишних вопросов, о чем думает, книгу из дома прихватила.

А думала она о таинственном браслете, пропавшем после смерти Стаси. В этом не было бы ничего необычного, и едва ли Яра поверила бы в то, что браслет унес убийца или – более того – Стасю убили из-за браслета, если бы не упоминание о похожем исчезновении украшения после смерти Галины пятьдесят восемь лет назад.

Яра прикрыла глаза, прислонилась затылком к стволу дерева и попробовала воспроизвести в памяти все, что знала о браслетах. У Галины он был с золотыми камушками. У Стаси – с зелеными. Конечно, прошло очень много времени, и воспоминания подружки Галины могли быть не совсем точными, но все же хоть что-то бы совпало. А значит, велика вероятность, что это разные браслеты. Тем не менее деталь интересная. Надо бы узнать, не пропадало ли каких украшений при других убийствах. И пятьдесят восемь лет назад, и сейчас. А для этого надо поехать к следователю. Тем более тот обещал и старые дела раздобыть, и Светку выпустить.

Садиться за руль Яра не стала. Вместо этого вызвала такси из города и уже через час входила в кабинет к следователю. Тот этим утром выглядел не менее помятым, чем Яра, а потому недовольным. Едва только увидев Яру, он бросил на стол две тонкие, пожелтевшие от времени папки.

– Вот ваши дела, – буркнул он. – Уносить нельзя, здесь читайте.

– А мешать не буду? – удивилась Яра.

– Будете, – даже не пытаясь быть любезным, заявил Павел Александрович. – Но уносить все равно нельзя. Так что у вас минут двадцать. Потом ко мне люди придут.

Тратить время Яра не стала. Уселась на стул напротив следователя и подтянула к себе папки. Те мало походили на полноценные дела, скорее представляли собой уже заключительный отчет. Срок давности по убийствам давно истек, и, хоть преступник так и не был найден, следователь написал отчет и забыл о них. Однако даже общих сведений Яре хватило, чтобы понять, что убийства, совершенные пятьдесят восемь лет назад, очень похожи на нынешние, даже если преступник и не один и тот же.

Людмила Сергеенко и Галина Орехова точно так же были задушены неустановленной веревкой, которую трижды обмотали вокруг шеи. Никаких следов удержания или сопротивления. Обе умерли ночью, в обоих случаях свидетелей не было. Окружающие отзывались о девушках неплохо, врагов те не имели. Указаний о браслете, пропавшем после смерти Галины, Яра в деле не нашла, поэтому решила уточнить у Павла Александровича.

– Откуда ж я знаю? – искренне удивился тот. – Я в то время еще даже не родился.

– А мог тот следователь знать о браслете, но в дело не внести? – поинтересовалась Яра.

Павел Александрович пожал плечами.

– Может, и мог. Я его не застал, поэтому, что он за человек, сказать не могу. Если деталь показалась ему малозначимой, мог и не внести. Мало ли куда молодая девчонка тот браслет дела?

– А если бы такие вещицы пропали у обеих девушек? – не унималась Яра.

Павел Александрович отложил ручку, которой что-то писал в бумагах, и недовольно уставился на Яру.

– Повторяю, – медленно произнес он, – я не знаю того следователя. Не знаю, что он мог посчитать важным, а что нет. Если бы я знал, что у обеих жертв что-то пропало, я бы это указал. Если бы пропало у одной, может, и не указывал бы.

– А что насчет современных жертв? – ничуть не смутилась Яра. – Я вчера узнала, что у последней, Анастасии, как раз тоже исчез браслет.

По лицу следователя скользнуло удивление, смешанное с недоверием. Яра голову могла дать на отсечение, что он о таком слышит впервые.

– Какой браслет? – уточнил он совсем другим тоном.

Яра пересказала ему вчерашний разговор с девчонками и убедилась, что следователю они ничего не сказали.

– Значит, ни у Розы Шульман, ни у Дианы Солнцевой ничего такого не пропадало? – спросила она.

– Я и про исчезновение браслета у Анастасии ничего не знал, – поморщился следователь. – В любом случае, я на сто процентов уверен, что пятьдесят восемь лет назад девушек убивал другой человек.

– Так уж и на сто? – хмыкнула Яра.

– На девяносто девять.

– А как насчет подражателя? Мог ли кто-то ознакомиться со старыми делами и начать убивать таким же способом?

– Этими делами до меня никто не интересовался последние тридцать лет, а то и больше, – быстро ответил следователь, и Яра поняла, что такой вариант он уже рассматривал.