Вой разносится над туманом и лесом к танцующим Сёстрам. Луны кружат в чёрном небе, будто скреплены незримой нитью. Башня из призрачного тумана вздымается к ним. Мир застыл в ожидании конца. В этот месяц Сёстры ближе друг к дружке и малейшая ошибка уничтожит мир.

Под куполом золотого света Роан мечется в хватке курьера. А за ним из тумана наблюдают жадные глаза. Нечто в самом мироздании отзывается на действия Тишь, будто незримые струны под магическими пальцами. Эллион косится на неё и чувствует себя мошкой, что опустилась на паутину.

Пальцы с хрустом пробиваются глубже, Роан хрипит, выгибается дугой и… обмяк, как тряпичная кукла. Глаза закатились, сверкая на сестёр красноватыми белками. Эллион неуверенно отстранился, потрогал жилу под ухом и облегчённо выдохнул.

Взгляд скользнул по золотым стенкам и упёрся в мертвецов. Убитые разбойники вышли на свет. Убитые им и те, что убежали в лес. Последние выглядят так, будто по ним проскакала тяжёлая конница. Тусклые глаза сочатся чёрным мёдом, он же течёт изо рта. Движения дёрганые и механические, как у марионеток в плохом театре. Под кожей на шеях извивается нечто.

Первый припал к куполу, яростно зашипело и труп медленно продавливает кисть внутрь. Плоть обугливается, но рука продолжает движение. Эллион запоздало осознал, что через неё может проскользнуть то, что прячется в мертвеце.

Размашисто ударил ногой. Под кованной пяткой хрустнули кости и мертвяка отбросило в туман. Шикнуло и на плотной коже ботинка остался обугленный след. Курьер прикусил губу. Ночь предстоит долгой…

Глава 36

Сёстры ускоряются, а туман следует за ними закручиваясь в призрачную спираль. Эллион стоит над спутниками, пока Тишь латает Роана. По ту сторону золотого света скапливаются мертвецы, вылезли даже несчастные которых убили днём. Курьер мрачно смотрит в перекошенное судорогой лицо девочки, которую приняли за Тишь.

Туманное марево сочится из ноздрей и рта, будто живое. Движения мертвецов дёрганые и противоестественные. На глазах Эллиона один выгнул колени в обратную сторону и продолжил ковылять вдоль стены золотого света.

Вместе с мертвецами есть нечто иное, прячущиеся от взгляда и полное ненависти. Курьер ощущает пылающий взгляд, от которого кишки сводит судорогой. Чистая и незамутнённая ненависть, столь сильная, что ни один смертный не способен на такую. Эллион стискивает кулаки, наблюдая за каждым движением мертвецов. Чутьё подсказывает, что если хоть один запустить хоть крупицу тумана внутрь: эта ненависть обрушится на них.

Роан застонал. Глаза широко распахнуты, но ничего не видят. По лицу катятся крупные капли липкого пота. Верхняя губа подрагивает, приподнимается открывая желтоватый клык. Из уголка рта стекает слюна с пузырьками.

Скрюченная рука коснулась купола, и Эллион тут же ударил ногой. Хрустнули пальцы, мертвец отшатнулся скорее «по привычке» оставшейся от тени Жизни. С другой стороны ещё двое припали к золотому свету, и курьер атаковал их. Отступил затравленно оглядываясь.

Долго так продолжаться не сможет. Мертвецы прорвутся внутрь, как только Тварь переборет остатки рефлексов. Значит, нужно сделать так, чтобы они вообще не могли двигаться.

Курьер мрачно оглянулся на доставку, парень жив и судя по довольному лицу Тишь, жить будет. Но они умрут, если он не справится. Сорвётся доставка, его священный молебен Илмиру, его долг перед божеством! Эллион сцепил челюсти, оглянулся на Тишь, сорвал с пояса флягу и запрокинул над головой, свинтив крышку.

Струя тёплой воды дурила по макушке, расплескалась по плечам, пропитывая плащ и капюшон. Девочка рывком обернулась, распахнула рот в беззвучном крике. Курьер прыгнул через стену света, спрятав голову под мокрой тканью.

Вспышка жара пронзила тело даже через одежду. Над ним, смешиваясь с туманом вскинулись клубы пара. Взмыли к танцующим Сёстрам. Эллион, источающий пар, обрушился на зомби бывшего разбойником. Повалил и одним движением размозжил голову о камни. Вместо крови плеснул чёрный туман и курьер задержал дыхание, взвинчивая темп движений. Развернулся на одной ноге, ускоряя удар другой. Окованный ботинок ударил в висок и тонкая кость хрустнула. Голова ударилась ухом в плечо. Мертвец завалился набок, а курьер прыгнул на другого.

— О, Илмир! Услышь меня и дай сил! Я не подведу, я закончу доставку…

Слова срываются с губ хриплым шёпотом. Курьер крушит холодную плоть, ломает кости и перебивает хребты. Обезвоженные тела валятся на брусчатку, бесполезные для Твари. Ей придётся приложить больше усилий, чтобы заставить их двигаться. А значит, он сможет отбиваться… Безжалостный удар обрушился на голову. В последний миг Эллион подставил предплечье по воле инстинкта. Хрустнуло и тело швырнуло на брусчатку, покатило, обдирая одежду и плоть под ней.

Эллион перекатился через плечо дважды, с кошачьей грацией вскочил на ноги. Левая рука висит вдоль тела, как лоскут мокрой ткани. В стороне у золотого барьера, над телами сломанных марионеток стоит Тварь. Олицетворение самой Ненависти. Морда оскалена, покрыта жидкими «глазами», что как мокрицы ползают по медвежьему черепу. Тело, гротескная поделка из приращённых конечностей с добавленными суставами.

С выжигающей сомнения ясностью Эллион осознал, что ему не победить. Его убьют и сделают марионеткой, что пробьётся через барьер. Он мог бы умереть без страха, но нет Брата Курьера, что закончит доставку за него. Он подвёл Илмира.

Левая нога назад, правая вперёд. Правую руку чуть согни в локте, кулак выставь перед собой. Нацель в солнечное сплетение врага. Колени согни, стань подвижнее воды. Ты готов умереть, но не проиграть.

Эллион разжал кулак и расслабил пальцы. Тварь бросилась раскинув руки и лапы. Шаг навстречу и в сторону, удар коленом и рукой-плетью. Пальцы впились в морду, сорвали десяток глаз и отшвырнули в туман. Тварь взвыла, попыталась ухватить и прижать к себе. Курьер отпрыгнул и вновь принял стойку. Левая рука пульсирует и набухает горячей болью.

Смерть!

Мысль заполнила собой сознание, вытеснив даже тень страха. Осталось только сожаление о проваленной доставке. Эллион зашептал молитву Илмиру, умоляя божество о прощении. Он оказался недостойным служителем, не заслужившим ничего, кроме презрения.

Медвежья морда сочится гнилостным туманом из разорванной плоти и пасти, меж гнилых клыков. Эллион смотрит на неё, следит за десятком рук и лап, за каждым движением. Его учили убивать и калечить людей, но не монстров из ночных кошмаров мира. Он не маг и не воин-герой, чтобы выстоять против порождений Танца.

Тварь рванулась, как медведь, на четвереньках. Прыгнула на курьера, стремясь подмять и перекусить шею как тонкую ветвь. Эллион крутанулся на месте, ударил ногой в нос. Чуть подпрыгнул и оттолкнулся от морды. Монстр рухнул на место, где человек был за миг до этого.