Но, по-моему, в ходе этих изменений кое-что было утрачено: простая радость беззаботного утреннего пробуждения.

– Что за проблема с рекламными роликами? – повторил Джоуи Тальери мой вопрос, обращенный к нему.

Было утро вторника, второй урок тенниса. Вивиан так и не простила меня, поэтому уехала утром, не сказав ни слова.

– Проблема в том, что они скучные, – ответил он. – В них нет ничего, кроме того, что я произношу текст на камеру в захламленном кабинете. От этих роликов в сон тянет, черт возьми, а обошлись они мне в целое состояние.

– Что бы вы хотели изменить?

– Когда я был мальчишкой, наша семья несколько лет жила в Южной Калифорнии, пока отец служил в морской пехоте. Кстати, тамошние места он терпеть не мог. И моя мать тоже. Как только он вышел в отставку, родители переехали обратно в Нью-Джерси. Они оба оттуда родом. А вы бывали в Нью-Джерси?

– Кажется, улетал из Ньюарка несколько раз.

– Это не в счет. И не верьте всей этой чепухе, которую показывают по телику: Джерси – отличное место. Там бы я и растил дочь, если бы мог, но ее мать живет здесь, и хоть она бессердечная мегера, мать она хорошая. Но я начал о Южной Калифорнии: был там один автомобильный дилер по имени Кэл Уортингтон. Слышали о таком?

– Не припоминаю.

– У старика Кэла Уортингтона была лучшая телереклама всех времен. В каждом ролике участвовал он сам и его «верный пес Спот» – вот только этот Спот был кем угодно, но не собакой: он мог быть и обезьяной, и львом, и слоном. Однажды он был даже касаткой. И музыкальная заставка у него была энергичная, запоминающаяся, с припевом: «Зайди к Кэлу, зайди к Кэлу, зайди к Кэлу». Черт, в восемь лет мне было плевать на машины, но все равно хотелось зайти к нему – просто чтобы увидеть этого чувака и кого-нибудь из этих редких зверей. Вот такую рекламу я хочу.

– Вам нужны слоны в рекламном ролике? И касатки?

– Разумеется, нет. Но я хочу, чтобы он запомнился людям, чтобы заставил бедолагу с травмой выпрямиться в кресле и сказать себе: «Мне надо повидаться с этим парнем. Хочу, чтобы он представлял меня в суде».

– Проблема в том, что рекламу юридических услуг регулирует адвокатская коллегия…

– Думаете, я этого не знаю? А еще то, что в Северной Каролине действует правило о «свободе рекламного слова». Если вы работаете в сфере рекламы, то должны об этом знать.

– Знаю, – кивнул я. – Но есть разница между тем, какое впечатление производишь – профессионального и компетентного адвоката, которому можно доверять, или недоучки, который навязывает свои услуги пострадавшим.

– Именно это я и сказал кретинам, которые делали мне рекламные ролики. И все равно они сделали нечто под девизом «давай-ка усыпим зрителей». Вы видели это?

– Видел, конечно. Но ролик, в сущности, не так уж плох.

– Да? Ну и как позвонить в офис?

– Что, простите?

– Номер телефона в моем офисе. Его весь ролик показывают на экране. Если эта реклама такая замечательная, назовите номер?

– Не помню…

– То-то и оно! В этом вся проблема.

– Но зрители наверняка запоминают вашу фамилию.

– Ага, и в этом заключается другая проблема. «Тальери» звучит не так, как большинство южных фамилий, многих это отпугивает.

– Но с этим точно ничего не поделаешь.

– Не поймите меня превратно: я горжусь тем, что ношу эту фамилию. Просто рассказываю о проблемах с рекламой, с которыми столкнулся.

– Понял. А как вы смотрите на другие виды рекламы? Щиты, сайты, рекламу в Интернете и на радио?

– Не знаю, – ответил он, – я об этом не задумывался. На все сразу у меня денег не хватит.

– Ясно. – Я сообразил, что расспросы принесут больше вреда, чем пользы. Лондон на корте пыталась играть с другой девочкой, но чаще гонялась за упущенным мячом, чем била по нему ракеткой.

– Чем занимается ваша жена? – помолчав, спросил Джоуи.

– Пиаром. Только что приступила к работе в компании одного из местных крупных застройщиков.

– Ни одна из моих жен не работала. Но я-то вкалывал как каторжный. Противоположности притягиваются. Я уже говорил, что обязательно надо заключать брачный контракт?

– Да.

– Чтобы избежать финансовых проблем, которые так любит устраивать прекрасный пол.

– Звучит так, будто все это вам осточертело.

– Наоборот. Женщин я люблю.

– Собираетесь когда-нибудь снова жениться?

– Само собой. Я свято верю в брак.

– Правда?

– Ну, как вам объяснить? Я романтик.

– И что же?

– А влюбляюсь в фурий, вот и все.

Я засмеялся.

– Хорошо, что у меня нет таких проблем.

– Уверены? Она ведь женщина.

– И что?

Мне показалось, что Джоуи пытается раскусить меня.

– Знаете, – наконец сказал он, – если вы счастливы, я рад за вас.

В среду вечером Лондон, как и следовало ожидать, вышла с хореографии хмурая и молча села в машину.

– Раз уж мама сегодня в отъезде, может, закажем на ужин пиццу?

– Пиццу есть вредно.

– Иногда можно. Когда ты в последний раз ела пиццу?

Она задумалась.

– Не помню. А когда мама приедет?

– Завтра она уже будет дома, милая.

– Можно я ей позвоню?

– Вдруг она занята… Я отправлю ей сообщение, хорошо?

– Хорошо, – согласилась она. На заднем сиденье она казалась меньше, чем была на самом деле.

– Поедем куда-нибудь поесть пиццы, только вдвоем, ты и я? А потом – за мороженым?

Она не согласилась, но и не отказалась, и мы заехали в пиццерию, где готовили приличную пиццу на тонком тесте. Пока мы ждали заказ, по видеосвязи позвонила Вивиан, после чего настроение Лондон заметно улучшилось. По пути к «Дейри Куин» она уже весело болтала, а потом, когда мы ехали домой, без умолку рассказывала о своем друге Бодхи, о его собаке по кличке Пудинг и о том, что он пригласил ее к себе в гости, чтобы показать свой световой меч.

Первой моей мыслью было то, что дочь еще слишком мала, чтобы разглядывать световые мечи, чьими бы они ни были, но сразу же за ней явилась другая: это же тот самый поход в гости, который предлагала организовать Мардж, а «световой меч» – никакая не метафора, а игрушечное оружие, как в «Звездных войнах».

Очутившись дома, Лондон побежала наверх, проведать Мистера и Миссис Крапинку, и хотя я надеялся, что она пробудет с ними какое-то время, не прошло и нескольких минут, как она вернулась в гостиную.