— Что?

— Вы ищете здесь девочку?

Л. Джей кивнул:

— Да, да — мы ищем дочку Эшфорда. Он обещал нас отсюда вытащить.

— Эшфорд не говорил, что он заключил сделку с кем-то еще. Но, видимо, мы партнеры.

— Чего! — Л. Джею не понравилась эта мысль. Он в помощи не нуждался. — Полегче насчет партнеров!

Оливера уставился на него.

Черт, если детективы управления полиции Ракун-сити умеют вот так смотреть, то им нетрудно добиваться признаний.

Л. Джей понизил тон:

— Ладно, пусть партнеры. Слушай, ты только не говори никому насчет пистолета, хорошо?

— Могила, — сказал Оливера. — Пошли.

«Прицелилась, сняла с предохранителя, выстрелила».

Во всем виноват Д. Дж. Макинерни.

«Прицелилась, сняла с предохранителя, выстрелила».

Именно Макинерни передал Терри пленку про члена муниципального совета Миллера.

Именно он убедил ее, что пленка настоящая. Именно Макинерни сказал ей, что никаких подтверждений не нужно.

«Прицелилась, сняла с предохранителя, выстрелила».

Если бы он не слил все это Терри, она продолжала бы работать в отделе новостей. Черт, да она могла бы уже перебраться в какой-нибудь настоящий город из этой дыры и заниматься интересными расследованиями где-нибудь в Балтиморе, Сан-Франциско или Далласе. А может, даже в Нью-Йорке или Чикаго.

«Прицелилась, сняла с предохранителя, выстрелила».

Или в Лос-Анджелесе.

Это была ее мечта. Еще бы — Лос-Анджелес, город огней.

«Прицелилась, сняла с предохранителя, выстрелила».

Или так говорят о Париже?

Все равно, если бы Макинерни не подставил ее таким образом, она жила бы сейчас в нормальном городе и работала бы в программе новостей, а не бродила бы по коридорам брошенной школы в городе, полном зомби, и не искала бы ребенка, повторяя: «Прицелилась, сняла с предохранителя, выстрелила», как заклинание.

И не держала бы в руке пистолет.

Терри ненавидела оружие.

Может, ей и не придется стрелять.

Она открыла дверь в один из классов.

В комнате был беспорядок. Парты перевернуты, тетради и книги разбросаны по всему полу.

Как и во всем городе.

Из чувства долга Терри сняла комнату на свою камеру, ощущать которую в правой руке было куда привычнее, чем оружие в левой, которое дала ей Валентайн.

О чем только думала эта женщина, давая ей оружие, черт возьми? Это же глупо.

Конечно, она сказала, что никогда не имела оружия, но только для того, чтобы с ней пошел кто-нибудь с пистолетом. Жестокость она оставляла для таких, как эта Валентайн. За это им и платят.

Терри платили за обзор новостей.

Или за сводку погоды.

А все из-за этого подонка Д. Дж. Макинерни.

Что злило ее больше всего: этому Д. Дж. вовсе не надо было подделывать материал. Миллер был грязной скотиной, все это знали. Вопрос состоял только в том, кто и когда накроет его. На самом деле, его накрыли уже на следующей неделе — и сделал это репортер из газеты. Если какой-то борзописец смог прижать Миллера, то и любой бы смог. И уж, во всяком случае, Терри смогла бы, будь у нее надежный источник.

Ее ошибка заключалась в том, что она считала таковым Д. Дж. Макинерни.

Он исчез сразу же, как только эксперты признали пленку умело выполненной подделкой на цифровой аппаратуре. Это бесило Терри по двум причинам. Во-первых, она хотела разобраться с этим мелким негодяем за то, что он разрушил ее карьеру.

Во-вторых, его, наверное, сейчас уже не было в городе, так что он избежал судьбы большинства жителей Ракун-сити. Если кто-то и заслуживал, чтобы его превратили в зомби и убили выстрелом в голову, так это Д. Дж. Макинерни.

Однако Терри была уверена, что в конце концов выберется из этой дыры. Она и сейчас еще знаменита. Даже уличные бродяги вроде Л. Джея знали ее. Да и на прогнозе погоды тоже можно сделать карьеру — поглядите на Эла Роукера[8].

Она услышала звук и вздрогнула.

Кто-то как будто всхлипнул.

— Энджела?

Двигаясь на звук, Терри нашла маленькую девочку, съежившуюся в углу. Она что-то держала в руках, похоже, куклу.

Бедный ребенок.

— Все в порядке, дорогая. Не бойся. Мы заберем тебя домой.

Терри вдруг поняла, что не знает, как выглядит Энджела Эшфорд. Но ей показалось, что это была какая-то другая малышка.

Все равно, даже если это не дочка Эшфорда, было бы неплохо ее спасти.

Девочка сидела спиной к Терри. Ненадолго опустив камеру — не очень-то хорошо, чтобы видно было оружие, когда вокруг маленькие дети, — журналистка дотронулась до плеча девочки, чтобы та повернулась.

На нее взглянуло ужасающее лицо.

Прежде всего она увидела кроваво-красные губы — они действительно были перемазаны кровью.

Затем Терри обратила внимание на молочно-белые глаза.

Все это жутко выделялось на ее бледном лице.

Девочка была мертва.

Терри отшатнулась:

— Господи боже мой!

Но по-настоящему напугала ее не сама девочка.

А кукла.

Точнее, не кукла, а другой маленький ребенок, которого девочка недавно грызла.

У Терри Моралес был крепкий желудок, и за весь этот день ее ни разу не стошнило.

Однако сейчас, при виде одного ребенка, поедающего другого, ее вывернуло.

Терри наткнулась на что-то. Сначала она подумала, что это парта, но, повернувшись, увидела мальчика.

Еще один ходячий труп.

Оглянувшись, она увидела, что в классе их были десятки.

Все — маленькие дети.

Все — мертвые.

Все — с кровью на губах.

Все двигались к ней.

Они буквально загнали Терри в угол. Теперь она не могла выйти из комнаты. Со всех сторон — армия мертвых детей.

Мальчик схватил ее за правую руку и укусил.

Терри закричала.

Другой схватил ее за ногу.

Третий укусил за правое бедро.

Боль от сотен маленьких зубов, вгрызающихся в ее тело, была невыносимой.