за такую лошадку на хиланском торжище можно выручить не один десяток золотых!

— С руками оторвут на подступах, — отозвался Шалигай. — Но лошадки-то не седланы? Объезжать их теперь, что ли?

— Сюда, — размазывая по щекам слезы, позвал Шип. — Идите сюда. Вставайте. К каждому подойдет его лошадь. Остальные уйдут в степь. И ты, большой, иди сюда. Ты поедешь на Шалли. И меня посадишь перед собой. Шалли согласен только так.

— То есть не мы будем выбирать лошадей, а они нас? — хмыкнул в усы Эша.

— Не выбирать, а примериваться, — объяснил мальчишка. — Лошади ветра — свободные животные.

— Лошади ветра… — задумался Кай.

— Они не служат, — всхлипнул Шип. — Они дружат. Ну, ты чего встал?

— Никогда не сидел на лошади, — признался Шувай. — К тому же они все без седел?

— Ничего, — поморщился мальчишка. — Когда лошадь ветра держит дорогу, ее спина не шелохнется. Держаться можно за гриву, а можно и вовсе не держаться, если не боишься, что ветер снесет.

— А если боишься? — нахмурился Шалигай.

— Не снесет, — успокоил хиланца Шип. — Тот, кто едет на спине ветра, сам ветра не боится. Эй, как тебя зовут, подсади меня.

— Шуваем меня кличут, — сокрушенно вздохнул великан, шагнул вперед, наклонился, поднял малыша, посадил на лошадиную холку, удостоился спокойного обнюхивания и вдруг восторженно крякнул: — Да ну?

То ли подчиняясь повелению малыша, то ли собственному разумению, огромный конь вдруг наклонился, припал на одно колено к земле, и великан без особого труда очутился у него на спине. Легкое движение — и Шувай вознесся чуть ли не выше коньков деревенских изб.

— Эх! — восторженно заорал мейкк. — Удобно! А высоко-то как!

— Ладно, — шагнула вперед Арма, хотела даже закрыть глаза, чтобы не спугнуть таинство, но не успела. Из табуна, который вдруг обратился вытянутыми мордами, расширенными ноздрями и влажными, сверкающими глазами, выделилась стройная кобылка, которая, не будь Шалли, сама бы дала фору любому другому коню Салпы, принюхалась к лицу Армы, ущипнула мягкими губами ее за нос и, получив кусок лепешки, без сомнений его схрумкала. Арма обняла лошадь за шею, потерлась щекой о бархатистую теплую кожу, несколько раз назвала свое имя: «Арма, Арма, Арма», и закинула ногу на милостиво подставленную спину. Лошадь выпрямилась. На ней действительно было удобно и высоко сидеть. Удобно даже без седла, хотя ноги с непривычки и жаждали уткнуться носками в стремена. Но как бы легко ни сиделось на гордом животном, к вечеру боль в бедрах и икрах будет обеспечена. Арма оглянулась. Весь отряд в полном составе из пеших путников превратился во всадников. Даже на лицах Илалиджи, Теджи и Вериджи было написано плохо скрываемое удовлетворение.

— Вперед, — призвал всадников Кай.

Ветра и впрямь на спинах лошадей не ощущалось. Вокруг был ветер. Разбегалась волнами трава, вздымалась пыль, но на теплой спине животного ветра не было. Арма наклонилась, запустила пальцы в густую гриву, согнула колени, навалилась, прижалась грудью и животом к лошадиной шее и закрыла глаза. Втянула в себя запах травы и сырой земли. А ведь чего доброго так можно было и уснуть. Открыла глаза. Холмы и редкие рощицы проносились мимо, словно не на лошади скакала уроженка Зены, а летела над землей, оседлав стрелу. Откуда-то спереди доносились восторженные вопли Шувая, но кто-то рядом и плакал. Арма повернула голову и увидела Тешу. Та тоже лежала на шее своего коня и рыдала в голос, глотая слезы и опуская время от времени лицо в мягкую гриву. Арма оглянулась. Шалигай, Тару, Эша, Усанува, Течима довольно улыбались, а Илалиджа, Тиджа и Вериджа сидели на спинах животных, расставив в стороны руки, словно вот теперь, воспользовавшись подаренной им скоростью, собрались взлететь.

Арма выпрямилась, стиснула горячий круп лошади бедрами, расставила руки и тоже поймала ладонями ветер. Поймала, ухватила, сжала, стиснула, и ее лошадь разом стала еще послушнее, словно там, чуть в стороне, отсвистывали не порывы ветра, а бились распущенные поводья.

— А-а-а-а! — продолжал радостно кричать мейкк.

Отмерив не менее пяти десятков лиг, упустив сменившийся вечерним сумерком полдень, отряд вылетел на степной торг — круглую площадь, вытоптанную до твердой земли и окруженную двумя рядами шатров и палаток.

— Здесь, — гордо произнес Шип, сползая с коня. — На сегодня все. Лошадей нужно отпустить в степь. Но завтра они придут опять.

Арма освободила пальцы от прядей гривы, погладила лошадь по шее, спрыгнула на землю, удивляясь, что ноги не подогнулись от удара. Кобыла изогнула шею, развернулась, ударила копытами и ринулась в травяные просторы. Пыль улеглась, дробный перестук затих, и спутники остались посередине степного круга.

— Никого нет, — заметил, оглядываясь, Тару.

— Все мертвы, — мрачно заметил Кай.

Глава 14

ЗАЛОЖНИКИ

Сарлата не пощадил никого. Правда, трупов на самом кругу не было, только пятна крови. Трупы лежали в траве, что вставала за палатками и шатрами. Люди разбегались в стороны, но смерть была неотвратима для каждого. Кому досталась стрела, кому удар мечом, а у кого-то было перерезано горло.

— Бросьте, — вскричал Тиджа после часового брожения по травяным зарослям, — не осталось живых. Темнеет уже, бивак надо разбивать.

— Так разбиваем уже, — откликнулся Тару из центра вытоптанной площади. — И чего его разбивать? Много тут было народа? — повернулся он к сидевшему на мешке Шипу.

— По-разному, — уже не испуганно, а как-то устало пробормотал мальчишка. — Но уж всегда не меньше сотни человек. И покупатели еще.

— Две сотни трупов, не меньше, — зло бросил, подходя, Кай и посмотрел на Арму, которая и теперь сучила невидимые нити, укутывала бивак в насторожь. — Что скажешь?

— Живых нет, — кивнула Арма. — Но трупы странные.

— Что может быть странного в трупах? — сморщился Усанува. — Все убиты сегодня с утра. Кому как досталось. Сегодня еще можно тут устроить ночевку, а завтра я бы уже не стал. Солнце печет, мухи гудят, плохо будет тут завтра. А уж после…

— Трупы странные, — повторила Арма. — Все мертвы, можете не сомневаться, но они все остались такими же, какими были в тот момент, когда жизнь покинула их.

— Что ты хочешь этим сказать? — не понял Тару.