Ее глаза были полны слез, но говорила она с яростной твердостью человека, обещавшего себе умереть, если разревется. Теперь хочешь не хочешь, терпи.

Впрочем, в итоге она все равно разревелась. И конечно не умерла. Зато я изрядно растерялся. Девичьи слезы сами по себе – дело житейское, к ним я давно привык. Однако от некоторых людей как-то не ожидаешь, что они станут плакать, ни при каких обстоятельствах. И не продумываешь заранее, как вести себя в этом случае. А зря.

– Ну слушай, – наконец сказал я. – Далась тебе эта кейифайская медицина. Человек не может иметь способности ко всему сразу. Я, например, тоже не знахарь. И не буду им никогда. И камру сварить мне гораздо труднее, чем из Щели между Мирами что-нибудь достать. И музыкантом, даже плохоньким, хоть убей, не стану. И, кстати, из бабума никого не застрелю. Даже на расстоянии вытянутой руки промахнусь, проверено.

– Зачем тебе бабум, когда ты Смертным Шаром можешь кому угодно в лоб залепить? – сквозь слезы спросила Айса.

Ладно, по крайней мере, снова перешла на «ты». Мало что так способствует установлению теплых дружеских отношений, как признание в каких-нибудь слабостях, я не раз замечал.

– Могу, – согласился я. – Но, заметь, мои Смертные Шары не убивают, а только подчиняют волю. Была бы ты на моем месте, уже небось рыдала бы: а-а-а, я ничтожество, никого не могу убить!

Айса улыбнулась сквозь слезы.

– Ну вот зачем ты меня сейчас смешишь? – укоризненно спросила она.

– Просто у меня вздорный характер. Ненавижу, когда мне противоречат. Почему это вдруг ты плачешь, когда я тебя еще даже мучить не начинал? А наоборот, старался быть милым и вежливым, в меру своих скромных сил. Так что придется тебе веселиться вплоть до поступления команды реветь.

Она рассмеялась сквозь слезы. Все-таки в деле утешения рыдающих дев я достиг удивительного мастерства. Вот что значит регулярная практика.

– На самом деле могу представить, как это невыносимо, – сказал я. – Ты же только-только ощутила вкус силы, поняла, в чем заключается твое призвание, и тут – бабах! – дурацкий арест, дурацкая ссылка, еще более дурацкий Уандук, где у тебя колдовать не получается. А потом этот грешный кейифай, весь такой из себя прекрасный и загадочный, позвал вас учиться делать людей бессмертными. От таких перспектив у кого угодно крышу снесет. И вдруг выясняется, что у тебя, как назло, именно к этому делу вообще никакого призвания. И ты внезапно обнаруживаешь, что теперь хуже всех. И бродишь, как неприкаянная по чужому двору, потому что тебя даже в дом не пускают. Не в том ритме, видите ли, звучишь.

– Он тебе и это разболтал?

Я пожал плечами.

– Просто к слову пришлось. От меня-то он вообще на морском дне спрятаться был готов. Кстати, Иллайуни считает, ты просто слишком хороша, чтобы быть его ученицей. Могущественным людям очень трудно учиться у других.

– Но ты же как-то учился, – буркнула Айса.

– Так то я. Мне было гораздо проще. Когда я попал в Ехо, я вообще ничего не умел. С одной Безмолвной речью знаешь как мучился? Хуже, чем ты в Куманском Халифате. До сих пор, собственно, от нее быстро устаю. И такому беспомощному дураку в качестве учителя сразу целый сэр Джуффин Халли. Притом, что на первых порах я бы, наверное, кому угодно в рот смотрел.

После этого сенсационного признания мне пришлось посмотреть в рот Айсе. Потому что она его натурально приоткрыла. Всегда был уверен, это просто выражение такое: «слушает, открыв рот», – обозначает крайнюю степень внимательной заинтересованности. Не каждый день увидишь его физическое воплощение, но мне повезло.

– Невозможно такое представить, – наконец сказала она.

– Конечно, невозможно. Тем не менее, именно так и было. Просто я родился в другом Мире. И сперва видел Ехо во сне, как наши нынешние гости; просто все это, как видишь, довольно далеко зашло.

– Ты что, решил не отпускать меня отсюда живой? – спросила Айса. – Такие тайны открываешь. Или просто выдумываешь на ходу?

– Может, и выдумываю, – легко согласился я. – Чтобы тебя развлечь. Это ты сама решай. Но если все-таки выберешь верить, что я говорю правду, постарайся не сообщать ее журналистам из «Суеты Ехо». Понимаю, соблазн велик, но держи себя в руках. Мне же потом тебя из Приюта Безумных вызволять, если что. Абилат сегодня сказал, что бывает безумие без запаха. Наверняка все сразу решат, что это твой случай… Кстати, насчет Абилата. Хочешь, я вас познакомлю?

– Какой Абилат? Ты о Королевском Знахаре говоришь?

– Ну да, о ком же еще. Я ему вчера сдуру перепел твою песню про суммонийских знахарей, которые якобы начинают обучение с того, что лечат во сне. Он, естественно, в жизни ни о чем подобном не слышал и теперь жаждет подробностей из первых рук. У Абилата, видишь ли, большие проблемы со сновидцами. Он как и ты знает, что среди них есть больные. И тоже мучается, что не может их вылечить. Только у тебя источник страданий – собственная беспомощность, а у него – призвание. Знахарское. Это, если ты не в курсе, полный конец обеда. Когда у тебя болят все чужие ноги, головы и животы. И ты не можешь пройти мимо, даже если не умеешь помочь.

– Я в курсе, – неохотно сказала Айса.

– Абилат отличный. И если тебе кажется важным вылечить хотя бы одного сновидца – просто чтобы доказать себе, что ты это можешь – я бы посоветовал объединить с ним усилия. Уверен, вдвоем вы легко справитесь. А ты в придачу получишь хорошего друга. Лично я до сих пор сам себе завидую, что с ним знаком.

– Звучит заманчиво, – кисло согласилась Айса, даже не потрудившись сымитировать энтузиазм. – А сэр Абилат не очень обидится, если я познакомлюсь с ним не прямо сейчас, а попозже? Например, через несколько дней. Я… Ну, просто не в форме. Мне надо как-то собраться. Встряхнуться. Попробовать изменить настроение. Хватит того, что ты видел меня такой… размазней.

Ничего необычного в ее словах не было. То есть сказанное совершенно не противоречило тому образу Айсы, который успел сложиться у меня в голове. Но именно тогда я почувствовал, что она мне врет. Та самая необъяснимая тяжесть во лбу, описать которую я не умею, но не ощущать уже не могу.

– Ладно, можно и через несколько дней, – сказал я. – А не хочешь – не знакомься с ним вовсе. Заставлять не буду.

И вдруг понял, как сильно устал – не то чтобы именно от Айсы, а как-то от всего сразу. Слишком поздно уснул, слишком рано подскочил, наверное, в этом дело. Все-таки в этом смысле я совсем никчемный колдун, совершенно не умею обходиться без сна. Разве только с бутылкой бальзама Кахара в кармане, да и то не особенно долго.

Стыд и позор.

Когда Айса сказала, что ей не хотелось бы объяснять долгое отсутствие на службе внезапным арестом и зверским допросом в подвалах Тайного Сыска, а иных уважительных причин она, пожалуй, не изобретет, я не стал ее отговаривать, а сразу предложил выбирать между молниеносной доставкой Темным Путем и моим амобилером. Сошлись на втором варианте; похоже, не так уж катастрофически она опаздывала. Но мне было все равно.