— Вы думаете?

— Почти уверен! Есть женщины, не прощающие невнимания ксебе. Можете мне поверить!

Феликс горько рассмеялся.

— Вас тоже пытались взорвать?

— Взорвать? Нет! Время было иное. Но зарезать одна дамаменя хотела. Вот, видите, на руке шрам? Это я перехватил у неё нож!

Чего только иной раз не узнаешь! Дед никогда мне про это неговорил.

— И что вы сделали с этой дамой? Вы ведь не сдали её вмилицию?

— Разумеется, нет!

— Вот видите! Мне тоже очень тяжело это сделать, но японимаю, что с такими людьми шутки плохи. Похоже, она одержима желаниемуничтожить меня, и если её не остановить, то могут пострадать и другие, совсемпосторонние люди. Сразу оговорюсь — если это она! Бывают ведь и ошибки. Всекажется вполне очевидным, а потом оказывается, что обвинили ни в чем неповинного человека. Тут надо разобраться! Я на днях, после разговора сдевочками, пытался её прощупать, но она вела себя как ни в чем не бывало. Аактриса она неважная, я хорошо её знаю.

— А скажите-ка мне, молодой человек, случись что-то свами, кто занял бы ваше место? Эта дама?

— Нет, мой заместитель.

— А если допустить, что и он тоже пострадает?

— Тогда, конечно, она… — Ас вашим заместителем ещёничего такого не случалось?

— Да, на него недавно напали в подъезде какие-тобандиты, и только чудо его спасло. Сосед, каратист, как раз вышел на лестницу.Но ведь такое случается сплошь и рядом.

— А нападавших не задержали?

— Куда там! Прогнали и слава Богу!

— Простите, молодой человек, но это не может быть что-тоболее серьезное, нежели дамские страсти?

— Вы имеете в виду мафию?

— Да.

— Не думаю.

— А почему, простите?

— Мне не хотелось бы сейчас вдаваться в подробности,но, будь это мафия, я уже давно был бы покойником. По-моему, это, так сказать,частная инициатива. А вот чья — это вопрос.

— Короче говоря, как вы намереваетесь обезопасить себяи людей, вас окружающих? Соседей, к примеру?

— Игорь Васильевич, дорогой, — с мукой в голосепроизнес Феликс, — не думайте, я все сообщил майору, который ведет дело опервом покушении, даже назвал предположительный номер машины хромого парня.Пусть они сами выйдут на Шуркову, поймите: назови я её, мне неизбежно пришлосьбы упоминать о девочках, а зачем им это? Пусть милиция разберется. И ещё ясменю охрану в подъезде. Посажу тут своих ребят, афганцев. Это надежнее.Надеюсь, в ближайшие дни или даже часы все выяснится. А я до конца дней будублагодарен вашей внучке и её подружке. Они уже дважды спасли меня! И если ясмогу что-то для них сделать…

— Ну, ладно, ладно! Пошли к гостям. Время позднее, онискоро начнут расходиться, а хозяин куда-то пропал.

Я отскочила от двери.

— Игорь Васильевич, одну минутку!

— Да?

— Вы сегодня так пели!

— Кажется, действительно недурно! Пошли!

Мотька осталась у меня ночевать, как всегда в подобных случаях.Но я настолько вымоталась за этот день и вечер, что у меня даже не было силпересказать ей разговор дедушки с Феликсом. Зато утром мы проснулись раньшевсех в доме, и я во всех подробностях передала ей эту беседу.

— Он ещё сомневается! — возмутилась Мотька. —А вообще, подруга, я от него устала, сил больше нет! Ну его к бесу! Давай лучшепро концерт поговорим! Какой Игорь Васильич счастливый! Так петь! Если хочешьзнать, я за одного Игоря Васильича десять Феликсов отдам! Я вчера смотрела на тогои на другого — разве их сравнишь! Красивый он, Феликс, даже очень, но ИгорьВасильич лучше!

— Ну ты скажешь! — засмеялась я. — Дед,конечно, красивый, но…

— Это потому, что он твой дед! Понимаешь, какая комурадость от красоты Феликса? Одни неприятности!

— Мотька, ты настоящая «сыриха»!

— Ну и пусть! Меня не убудет! Игорь Васильич — Артист сбольшой буквы, а этот — просто денежный мешок!

— Знаешь, что сказала бы Марфуша на эти твои речи?«Дети, мне это напоминает басню Эзопа „Лиса и виноград“.

Ох, как разозлилась Мотька! Видно, я попала в самую точку!Еще минута, и мы бы с нею поссорились, но, к счастью, дверь распахнулась, и вкомнату на бешеной скорости ворвался Мефистофель, а за ним чинно вошел Лорд стаким скорбным выражением морды, что я тут же вскочила и начала одеваться.Обычно в этот час бедный пес уже' давно выгулян и покормлен. Тофик забрался кМотьке на руки и громко запел. Всю её злость как рукой сняло!

— Погоди, Аська, я с тобой! Внизу дежурили незнакомыепарни. Неужто Феликс уже успел сменить охрану?

Мы вышли во двор.

— Аська, пошли, проводишь меня!

— С какой стати? Твоя мама ведь уехала, пойдем к намзавтракать, столько всего вкусного осталось…

Но тут к нам подбежала Лялька Дубова, которой после историис ложным доносом Макс Гольдберг дал кличку «Ля-ля-фу», по аналогии с моднойпесенкой «Ля-ля-фа».

— Аська, это правда, что твой дед на иностранкеженился?

— А тебе какое дело?

— Да ладно тебе, скажи: жалко, что ли?

— Нет, не жалко. Правда! Женился! На иностранке! И чтодальше?

— А говорят, она в окошко корзину цветов выкинула?

— Что? — оторопела я.

— А вон, погляди сама! Это не ваши цветы?

Действительно, возле мусорных контейнеров валялась давешняякорзина с лилиями. При виде поломанных, замерзших цветов щемило сердце.

— Ну ты и дура! — сказала Мотька.

— Ты зато умная! Прихлебательница!

Мотька схватила Ляльку за воротник, встряхнула её и вместе сней повалилась на снег. Не знаю, чем бы дело кончилось, но к ним подскочил Лорди так залаял, что Лялька взвыла, наподдала с перепугу Мотьке и бросиласьбежать!

— Попадись мне еще! — крикнула вдогонкуМотька. — Вот погань! Дай руку, а то она мне локтем в живот заехала,больно!

Я помогла Мотьке подняться, стряхнула с неё снег.

— Мотя, что случилось? — спросила вышедшая из домумама. Ей пора было в театр. — Деточка, ты ушиблась? Нет? Ну и хорошо!Идите скорее завтракать, там столько вкусного осталось!

— Не пойду! Спасибо! Но не пойду!

— Почему? Мотя, что случилось!

— Мама, да тут эта задница, Лялька, назвала еёприхлебательницей! Мотька вдруг расплакалась.

— Матильда! Не смей реветь! — прикрикнула на неёмама. — Тебе в жизни ещё много всякой дряни встретится, так что, из-завсех реветь?! Сию минуту прекрати! Чтобы жить нормально, надо уметь никому незавидовать и не обижаться по мелочам! Впрочем, ты и так совсем не завистлива, аесли ещё запомнишь то, чему меня научил твой обожаемый Игорь Васильевич,будешь, как говорится, кума королю: обидчивость — признак глупости.