Дэн. — Отсюда вездеходы если и пойдут, то в начале марта, когда вернутся собиратели. Хм…

Американец на мгновение задумался, осматриваясь вокруг.

— Вот что, — продолжил он, — пускай останется в «Берлоге», я что-нибудь придумаю.

— Я буду твоим должником, — Матвей протянул ему руку.

— А куда ты денешься? — ухмыльнулся тот и пожал руку в ответ. — Ну, всё, я побежал. И будьте осторожнее, сейчас в «Мак-Мердо» неспокойно.

Дэн махнул рукой остальным, озарил их своей широкой улыбкой и с тяжёлым акцентом произнёс:

— Добра пожаловать в «Макмэрдо».

После чего быстрым шагом направился к своим.

— Матвей, объясни мне, какого чёрта здесь происходит? — лицо Вадима Георгиевича дрожало от ярости и нетерпения. — Чего он так дёрнулся, когда мы заговорили о капитане?

Собиратель сделал глубокий вдох, собираясь с силами для ответа.

— В общем, у нас проблемы. Дэн рассказал мне, что несколько дней назад Лейгур хладнокровно убил двух человек: мужчину и… его семилетнюю дочь, — коротко объяснил он, опустив те кровавые и жестокие подробности, которыми поделился с ним Дэн. — Сейчас капитан сидит за решёткой, дожидаясь назначенной на утро казни.

Повисло длительное молчание, и лишь Йован пробормотал себе под нос:

— Ни хрена себе…

— К тому же до убийства у капитана был запрет на выход в море, — продолжил Матвей, обращаясь на этот раз к Вадиму Георгиевичу. — Ещё с ноября.

Лицо старика побледнело, а челюсть заходила ходуном.

— Получается, что он соврал мне неделю назад, когда обещал переправить нас в Санкт-Петербург, — в голосе Вадима Георгиевича слышалась растерянность, которая, словно по щелчку пальцев, сменилась на гнев. — Сволочь! — Он пнул кучку снега.

— Я должен был догадаться, что здесь что-то не так, — кивнул Матвей. — Ни один капитан не позволит себе остаться на материке в разгар сезона, если хочет обеспечить себя ваттами на ближайшую зиму.

— Тогда зачем ему так поступать? — вмешалась Надя. — Зачем давать обещание, которое он не в силах выполнить?

— Возможно, — осторожно предположила Арина, — он понадеялся, что вы сумеете как-то повлиять на выданный ему запрет, и его снова выпустят в море?

— Если и так, то убийство ребёнка явно сюда не вписывается… — мрачно произнесла Надя.

— Матвей, ты уверен, что на «Мак-Мердо» больше нет ни одного капитана? — с надеждой спросил Вадим Георгиевич, силой воли уняв охвативший его гнев.

Матвей покачал головой.

— Если верить словам Дэна, все они в рейде.

И снова над ними нависла томительная тишина. Казалось, что весь проделанный путь был совершенно напрасен.

— Хорошо, — Вадим Георгиевич прочистил горло. — Матвей, отведи нас в «Берлогу». Наши парни уже, наверняка, знают про случившееся. Может, они что-нибудь придумали за это время.

Собирателю не хотелось разрушать хрупкую надежду прогрессиста, как, собственно, и свою, поскольку успех этой миссии был прямо связан с выживанием его родной станции, поэтому он жестом велел всем следовать за ним.

Выйдя из ангара, они очутились на небольшом холме, откуда открывался вид почти на всю станцию, чьи жилые модули и старинные общежития, подобно гигантскому ковру, расположились в долине у подножия невысоких гор. Особенно выделялись бывшие туристические комплексы, находящиеся почти у самого берега пролива. Трёхэтажные здания строгого чёрного цвета походили на самые обыкновенные дома, которые встречались на захваченных землях.

К станции вела размеченная булыжниками тропа, покрытая вулканическим песком и небольшим слоем снега. Вдоль неё висел стальной трос с красными, давно выцветшими флажками.

Справа от них был другой, более широкий путь, ведущий в бухту. По нему вездеходы переправлялись прямиком к закрытому порту пролива Мак-Мердо, чьи воды выглядели величественно в этот холодный, но солнечный день.

Море впереди блестело отражениями пробивающихся сквозь низкую облачность солнечных лучей. Покрытое здесь и там небольшими ледяными осколками, оно походило на молотое серебро. Даже в это, относительно тёплое для Антарктиды время года, пролив никогда не был полностью свободен ото льда. Вдалеке виднелись поднимающиеся над водой тени — гигантские айсберги, плавающие, как призраки, среди волн.

Главным фактором, который делал пролив Мак-Мердо таким важным для всех в Антарктиде, была его доступность для судов в любое время года. Даже, несмотря на лёд, который обычно мешал путешествиям в этом регионе, большинство кораблей могло без труда проложить свой путь сквозь пролив. А в тех редких случаях, когда лёд становился почти непроходимым, прибегали к помощи имеющегося на станции ледокола и прорубали широкие каналы до моря Росса, создавая тем самым выход для всех судов из станции.

Глядя на гигантский, и от того выглядевший ещё более пустым, порт, Матвей с горькой ухмылкой вспоминал, какая суета обыкновенно происходит здесь в конце ноября, когда прибывают собиратели со всех близлежащих станций. Бухта пропитывается едким запахом электрической гари от работающих одновременно десятков вездеходов и кораблей. Рокочут тяжёлые цепи, жужжат и гремят пандусы и платформы, на которые погружают необходимую для рейдов провизию. Крики не умолкают ни на секунду. В эти дни все языки, на которых говорили выжившие, сплетались в единую какофонию, которую смело можно было величать языком не одного народа, а всего человечества.

Полярники осторожно спустились по тропе, держась за стальной трос вместо поручня. Ветра почти не было, а привыкшие к страшному холоду тела стали потеть под тёплыми парками из нескольких слоёв кожи.

— Держитесь ближе, — предупредил всех Матвей. — Не забывайте, что я говорил вам про эту станцию.

Краем глаза он заметил, как Надя потянулась к пустой кобуре, а затем недовольно цыкнула. Видимо, без пушки она, и впрямь, чувствовала себя некомфортно.

Они подошли к разноцветным контейнерам, которые по размерам ничем не уступали тем, что они видели по прибытии на станцию, только эти имели при себе полноценные двери и небольшие окошки.

— Фу, — поморщилась Арина, — чем это так воняет?

— Дерьмом, — Надя за словом в карман не лезла.

— И впрямь, дерьмом, — подтвердил Йован, размахивая ручищей возле своего лица, будто это могло помочь запаху исчезнуть. — Откуда он идёт?

— Из контейнеров, — указал взглядом Матвей. — Здесь, в основном, живут бедняки, и не все из них, увы, решаются пройтись лишние полкилометра до океана для утилизации собственных отходов.

Он обернулся через плечо и пояснил:

— Чем ближе живёшь к центру «Мак-Мердо», соответственно, ближе к морю, тем ты богаче.

— Ну, прямо эхо капитализма из далёкого прошлого, — пробурчал Вадим Георгиевич, глядя