под ноги. — Ничего не поменялось…

— Они выбрасывают отходы в океан? Мерзость, — возмутился Йован.

— А мы всё это дело закапываем в огромной выгребной яме в километре от станции. Тоже не святые, — буркнула Арина.

— Эй, а вы на «Прогрессе» как убираете собственное дерьмо? — не унимался Йован, обратившись к Наде.

— Может, ускоримся? — прогрессистка снова умело сделала вид, что не расслышала вопрос здоровяка. — Ещё минута здесь, и этот запах будет преследовать меня до конца дней.

Матвей вполне разделял её желание поскорее миновать зловонный участок и ускорил шаг.

Каждый раз, проходя мимо этих контейнеров, он вспоминал рассказ одного старого полярника-американца, с которым ему довелось пообщаться несколько лет назад здесь, на «Мак-Мердо». Каково же было удивление Матвея, когда тот рассказал, что до Вторжения люди самолётами вывозили собственное дерьмо из Антарктиды, лишь бы оно никак не повлияло на местную хрупкую экосистему.

Сейчас подобное вызывало лишь ироничную ухмылку.

Вскоре им навстречу попались несколько жителей контейнеров. Некоторые из них выглядели так, будто они вечно оставались на грани голода: веки прикрыты, глаза мутные, а одежда ветхая и непригодная для носки во время мороза. У многих потухшие взгляды, как у животных, долго скитающихся в поисках добычи, и давно превратившихся из охотников в жертв.

Вот одинокий старик прислонился к углу жилища, опираясь на костыли. Искалеченные ноги обмотаны войлоком и старыми тряпками, истёртыми до дыр, пропитанными грязью и ледяной влагой. Мужчина уставился на проходящих мимо людей глазами, в которых, вроде бы, ещё тлели маленькие угольки надежды на какую-то помощь, хотя он и знал, что она никогда не придёт.

В тени одного из контейнеров пряталась женщина с маленькими ребятишками. Её измождённое лицо было покрыто синими от холода морщинами, а глаза полны страха и усталости. Дети, подобно взрослым, уже потеряли те радостные искорки, которые должны были светиться в их глазах, лица имели осунувшийся и озабоченный вид.

После увиденного Арина обменялась настороженным взглядом с Матвеем и взяла его за руку.

Спустя некоторое время окраина с обитателями контейнеров осталась позади, и появились первые жители станции, идущие по узким улочкам. Одетые в пухлые парки, восточники немедленно приковали к себе внимание макмердовцев, чьи менее тёплые одежды резко выделялись на их фоне. Особенно не стеснялись таращиться на далёких гостей детишки, они перешёптывались друг с другом, бог знает, о чём.

Проходя мимо ремонтной мастерской, внутри которой кипела работа над починкой не то двигателя, не то аккумулятора старенького пикапа, полярники услышали родную русскую речь одного из механиков:

— Гидрокомпенсаторы, а не фазовращатели, кретин! Сколько раз тебе говорить!

Йован, находившийся под неприятным впечатлением от увиденного на окраине, резко приободрился и, помахав рукой механику, крикнул:

— Эй, земляк, здорово!

Тот обернулся к нему через плечо, высокомерно посмотрел на гостя и рявкнул:

— Не видишь, я работаю⁈ Пошёл на хрен!

Лицо Йована тут же побледнело, а брови сдвинулись в кучу. Он точно не ожидал подобного ответа. Однако сдержал себя, даже не проронив ни слова.

Дальше они подошли к действительно огромному складу, похожему на ангар.

— Это местный рынок, пройдём здесь, сократим дорогу, — сообщил Матвей. — Держитесь рядом, здесь легко потеряться.

Внутри их окутала тишина, временами нарушаемая редкими шорохами. Те немногие люди, что забредали сюда, вяло перемещались между полупустыми рядами, бессмысленно озираясь по сторонам.

Продавцы, обмотанные во всё, что могло хоть как-то сохранить тепло, стояли у своих прилавков, лишь изредка открывая рты, чтобы привлечь внимание случайных посетителей, зазывая их на своём наречии.

— Мелочи… на память… — слабо приглашал один, указывая на несколько самодельных безделушек в виде костяных ожерелий и браслетов.

— Шкуры… помогут согреться… — тихонько предлагал другой, поглаживая своими обмороженными руками грубую шерсть.

— Еда… едва ли не последняя… — полушутя-полусерьёзно шептал старик, сидевший за одним из столов.

Прилавки были лишены разнообразия: там, где должна была быть пища, в основном, пустовало. То, что было выставлено на продажу, по большей части состояло из подержанных предметов, явно в последний момент приспособленных для продажи.

Матвей вспомнил, что в детстве, когда он оказался на этом рынке, здесь всего было на порядок больше, и это почти сразу после пережитой Адаптации.

Нынешняя же картина лишь удручала.

Внезапно к Арине подбежал мальчишка лет восьми и вцепился в её куртку, жалостливо заговорив на английском.

— Матвей, чего он хочет? Не могу разобрать…

— Ватт он хочет, — вместо собирателя торопливо ответил Вадим Георгиевич, угадав просьбу мальчика без перевода, — надо идти, не будем здесь задерживаться.

Тем не менее, девушка подвернула рукав, вытащила проводок из закреплённого на запястье ваттбраслета и подсоединила его к браслету попрошайки, болтающемуся на его тонюсенькой ручке, после чего пару раз коснулась дисплея.

— Ну, вот, малыш, держи. Немного, конечно, но, чем богаты, тем и рады, — она щёлкнула его по носу.

Мальчишка широко ей улыбнулся и, слегка поклонившись, растворился в толпе.

В ту же секунду впереди послышался шум борьбы. Двое охранников станции повалили на землю мужчину, попутно перевернув лавку с сушёной рыбой, которой он торговал. Практически все проходящие мимо макмердовцы, как по команде, бросились подбирать разбросанную рыбу, пряча её в рюкзаки или под куртками.

Те же редкие жители, которые не осмелились на кражу, либо наблюдали издалека за происходящим, либо спешили поскорее покинуть рынок.

— Что происходит? — спросила Арина.

Матвей прислушался к грозным голосам охранников, которые поднимали на ноги сопротивляющегося изо всех сил продавца, обзывающего своих обидчиков свиньями.

— Ничего, идём, — он не хотел лишний раз попадаться на глаза этим вооружённым людям.

— Какой-то сумасшедший дом, ей-богу, — прошептала Надя.

— Я один заметил, что на станции уж очень много охранников? — задал вопрос Йован.

Матвей решил коротко рассказать группе про зреющий мятеж.

— Это далеко не наша проблема, — заявил спешно Вадим Георгиевич. — Мы здесь проездом и, надеюсь, уберёмся отсюда, как можно скорее. Я уже сыт по горло этой станцией.

От старика так и несло раздражением и неприязнью, хоть это и было вызвано не столько ненавистью к «Мак-Мердо», сколько, как думал Матвей, из-за неожиданно возникшей проблемы с капитаном Лейгуром.

Выйдя наружу и пройдя мимо здания больницы, они пересеклись ещё не с одним десятком вооружённых охранников, патрулирующих улицы.

На пути им встретился пьяный макмердовец, шатающийся из стороны в сторону. Опершись о столб, он тупым взглядом проводил незнакомцев, а затем, громко ругаясь, упал в снег.

— Мы