– Я должна вам рассказать еще об одном случае…

Фраза произвела ожидаемый эффект: охотник остановился на пороге.

– О каком случае?

Доктор Вальдес отвечала, нарочно не входя в подробности:

– Это произошло много лет назад на Украине. Там был мальчик по имени Дима.

Мертвый истошно завопил.

Только когда из легких вышел весь воздух и потребовалось перевести дыхание, он понял, что видел сон, а теперь проснулся. Снова застрелили Девока. Сколько еще раз он будет присутствовать при кончине друга? Самым давним его воспоминанием были две смерти, которые повторялись каждый раз, как только он закрывал глаза и начинал засыпать.

Маркус сунул руку под подушку, за фломастером. Нашел его и написал на стене у постели: «Три выстрела».

Все та же горькая отрыжка прошлого. Но данная деталь многое меняет. Как предыдущей ночью, когда он выловил из пустоты звон разбитых стекол, ощущение было слуховым. И Маркус был убежден, что это по-настоящему важно.

Он отчетливо слышал три разные детонации. До сих пор он мог насчитать только два выстрела. Один – в него, другой – в Девока. Но в последней версии сна пистолет выстрелил в третий раз.

Возможно, это шутки подсознания, которое искажает в свое удовольствие сцену в пражской гостинице. Иногда вставляет звуки или предметы, невероятные либо никак не связанные с происходящим, например музыкальный автомат или отрывок мелодии фанк. Эти странности выходили из-под контроля, Маркус не мог ничего с ними поделать.

Но нынче все было так, будто он знал.

Третий выстрел добавился к фрагментам сцены. Маркус был уверен, что и эта подробность поможет восстановить события, а главное, снова увидеть лицо человека, который убил его наставника, а его самого приговорил к потере памяти.

Три выстрела.

Несколько часов назад Маркус снова стоял под дулом пистолета. Но все было по-другому. Он не испытывал страха. Женщина в церкви Сан-Луиджи деи Франчези нажала бы на курок, он в этом не сомневался. Но в ее взгляде не было ненависти, скорее отчаяние. От ее решимости Маркуса спасло лишь то, что на мгновение погас свет. Он мог бы убежать сразу. Но остался, чтобы признаться, кто он такой.

Я – священник.

Зачем он это сделал? Почему испытал потребность сказать ей это? Хотелось дать ей хоть что-нибудь, возместить утрату, которая, видимо, и заставляла ее так страдать. Кто он такой – самая великая тайна, которую он обязан хранить ценою жизни. Их не поймут в миру. Это твердил ему Клементе начиная с первого дня. А он нарушил зарок. Перед незнакомкой вдобавок. Та женщина, кто бы она ни была, имела мотив для убийства, вбила себе в голову, будто он, Маркус, расправился с ее возлюбленным. И все же Маркусу никак не удавалось себя настроить против нее.

Кто она? Какую роль она и ее муж могли играть в его предшествующей жизни? Вдруг она что-то знает о его прошлом?

Может, я должен найти ее, сказал себе Маркус. Должен с ней поговорить.

Но это неблагоразумно. К тому же он ничего о ней не знает.

Клементе он в это дело не посвятит. Очевидно, что тот не одобрит его скоропалительного решения. Оба принесли священные обеты, но по-разному. Его юный друг был священником послушным и набожным, а у Маркуса из глубин души поднимались силы, природы которых он не понимал.

Маркус посмотрел на часы. Клементе, как обычно, оставил ему послание в голосовом почтовом ящике. Они должны были встретиться до рассвета. Несколько часов назад полиция прекратила обыск на вилле Джеремии Смита.

Теперь их очередь посетить этот дом.

* * *

Дорога вилась между холмами к западу от Рима. В нескольких километрах стоял городок Фьюмичино на побережье Тирренского моря, в которое стремительным потоком вливался Тибр. Старый «фиат-панда» с натугой полз в гору, слабые фары едва освещали дорогу. Поля вокруг начинали пробуждаться, предвещая зарю.

Клементе вел машину, вглядываясь в ветровое стекло, чтобы не сбиться с дороги; то и дело ему приходилось со страшным скрежетом переключать передачи. Сев в машину у Мульвиева моста, Маркус поведал о том, что случилось прошлым вечером в доме Гвидо Альтьери. Но молодого священника больше заботили телерепортажи. Ни в одном не говорилось, что при убийстве известного адвоката его сыном присутствовало третье лицо. Это его успокоило: в их тайну до сих пор никто не проник.

Разумеется, Маркус ни словом не упомянул о том, что случилось после, об эпизоде с вооруженной пистолетом женщиной в церкви Сан-Луиджи деи Франчези. Зато просветил его относительно того, как события последних часов связаны с исчезновением Лары:

– У Джеремии Смита не было инфаркта. Его отравили.

– Токсикологический анализ не обнаружил в крови подозрительных веществ, – возразил Клементе.

– И все же я уверен, что это так. Другого объяснения нет.

– Значит, кто-то принял всерьез татуировку у него на груди.

«Убей меня», – подумал Маркус. Кто-то, действующий исподтишка, предоставил Монике, сестре первой жертвы Джеремии Смита, и Раффаэле Альтьери возможность поквитаться с теми, кто причинил им такое неизбывное горе.

– Когда справедливость уже нельзя восстановить, остается выбор между прощением и местью.

– Око за око, – кивнул Клементе.

– Да, но есть еще кое-что. – Маркус помолчал, пытаясь облечь в слова мысль, которая созревала в нем со вчерашнего вечера. – Кто-то рассчитывал на наше вмешательство. Помнишь Библию с закладкой из красного атласа, которую я нашел в квартире Лары?

– На той странице было Послание апостола Павла к фессалоникийцам: «День Господень так придет, как тать ночью».

– Повторяю тебе, Клементе: кто-то знает о нас, – проговорил Маркус еще более убежденно. – Подумай: Раффаэле он послал анонимное письмо, а для нас выбрал цитату из Священного Писания. Послание, подходящее для блюстителей веры. Меня вовлекли с определенной целью. Иначе никак не объяснить, зачем юношу позвали в квартиру Лары. В конечном итоге именно я раскрыл ему правду о его отце. В том, что адвокат Альтьери убит, моя вина.

Клементе быстро обернулся, взглянул на Маркуса:

– Кто мог все это подстроить?

– Не знаю. Но он сводит жертв с палачами и в то же время стремится вовлечь нас.

Клементе знал: рассуждения Маркуса – больше чем гипотеза, и это его беспокоило. Раз так, посещение виллы Джеремии Смита приобретает первостепенную важность. Там наверняка найдется какой-нибудь знак, который приведет их к следующему повороту в лабиринте. Все – в надежде что Лару еще можно спасти. Не будь этой цели, их мотивация оказалась бы не такой сильной. Искусник, сочинивший такую загадку, это знал, потому и сулил им в награду жизнь юной студентки.