— О нет. — Клинтон покачал головой. — Мне опасность не грозит. Как следует из моего опыта, все работорговцы—трусы.

Улыбка слетела с губ Сент-Джона, его лицо стало ледяным, в нем сквозила смертельная угроза, но пальцы ни на мгновение не сбились с ритма. Карты мелькали безостановочно. Клинтон бесстрастно продолжал:

— Я пришел к убеждению, что так называемые луизианские джентльмены имеют некий преувеличенный кодекс чести. — Он пожал плечами. — Полагаю, сэр, что вы являетесь живым опровержением этого вывода.

Собравшиеся потеряли дар речи. Они не могли поверить своим ушам: человека обвиняют в торговле рабами. Для англичанина худшего оскорбления не существовало.

Последние английские дуэли произошли в 1840 году, когда лорд Кардиган застрелил капитана Таккетта, и в 1843-м, когда Монро убил своего зятя полковника Фосетта. Последствием этих схваток явилось то, что королева изъявила желание изменить положение, и на следующий год в военный устав была внесена поправка, объявляющая дуэли преступлением. Само собой разумеется, джентльмены, чтобы уладить вопросы чести с помощью пистолета и шпаги, стали выезжать за границу, чаще всего во Францию. Но дело происходило в Капской колонии, одном из бриллиантов в короне империи, а капитан военно-морского флота был произведен в чин приказом Ее Величества. Вечер оказался занятным сверх всяких ожиданий. В игорном зале запахло кровью и смертью.

— Джентльмены, — раздался настойчивый голос. Из комнаты, где играли в вист, появился капитан адмиральского флагманского корабля и принес приказы от адмирала. — Произошло недоразумение.

Но никто из спорящих не взглянул в его сторону.

— Не думаю, что произошло недоразумение, — ледяным тоном произнес Манго Сент-Джон, не сводя глаз с Клинтона. — Оскорбления капитана Кодрингтона нельзя интерпретировать двояко.

— Мистер Сент-Джон, разрешите вам напомнить, что вы находитесь на британской территории и обязаны подчиняться законам Ее Величества. — Капитан флагманского корабля впадал в отчаяние.

— О, для мистера Сент-Джона законы значат очень мало. Он привел в британскую гавань невольничий корабль в полном оснащении. — Клинтон пожирал американца холодными голубыми глазами.

Он хотел что-то добавить, но Сент-Джон грубо перебил его, обращаясь к капитану флагманского корабля, но адресуя слова Клинтону Кодрингтону:

— У меня и в мыслях не было насмехаться над гостеприимством королевы. В любом случае я отчалю с приливом сегодня до полудня и через четыре дня буду далеко за пределами владений Ее Величества, на 31° 38' южной широты. Там между высокими скалистыми утесами есть широкое устье реки — хорошее место для высадки и удобный пляж. Его трудно не найти. — Сент-Джон встал. Изысканные манеры вернулись к нему, он поправил оборки на накрахмаленной манишке и подал руку очаровательной вдове. Затем обернулся к Клинтону: — Кто знает, может быть, мы с вами снова встретимся и тогда подробнее обсудим вопросы чести. А до тех пор желаю вам всего доброго, сэр.

Он повернулся, толпа расступилась перед ним, образовав что-то вроде почетного караула. Сент-Джон с дамой неторопливо вышли из зала.

Капитан флагманского корабля метнул яростный взгляд на Клинтона:

— Адмирал желает поговорить с вами, сэр. — Он заторопился вслед за уходящей парой, сбежал по изогнутой лестнице и догнал их у двустворчатых дверей из резного тика. — Мистер Сент-Джон, адмирал Кемп просил меня передать вам наилучшие пожелания. Он не придает значения необдуманным обвинениям одного из подчиненных ему капитанов. В противном случае он был бы обязан направить на ваш корабль досмотровую команду.

— Это никому из нас не понравилось бы, — кивнув Сент-Джон. — Равно как и последствия.

— Разумеется, — уверил его капитан флагманского корабля. — Тем не менее адмирал полагает, что в сложившихся обстоятельствах вам следует воспользоваться ближайшим попутным ветром и хорошим приливом и продолжить свое плавание.

— Передайте адмиралу мои наилучшие пожелания и сопроводите их уверением, что еще до полудня я покину гавань.

В это время вдове подали карету. Сент-Джон сухо кивнул капитану флагманского корабля и помог даме подняться по ступенькам.

С палубы «Черного смеха» было хорошо видно, как, клипер снимается с якоря. Капитан умелой рукой то наполнял, то отпускал марсели, чтобы поднять цепь. Наконец лапы якоря вырвались из ила и песка. Как только судно снялось с якоря, капитан приказал поднять паруса. Одно за другим распахивались ослепительно белые полотнища. «Гурон» поймал юго-восточный ветер и весело помчался к выходу из Столовой бухты.

Вскоре он исчезнет из виду за маяком Муиль-Пойнт, а «Черный смех» будет готов последовать за ним только через четыре часа. К борту пришвартовалась баржа с порохом, и были приняты все меры предосторожности при работе со взрывчатыми веществами. На мачте в знак предупреждения подняли красный раздвоенный вымпел, машину застопорили, команда ходила босиком, чтобы избежать возникновения случайней искры, палубу непрерывно поливали водой из шлангов, каждую бочку с порохом по мере подъема на борт тщательно осматривали.

Пока механик разводил пары, на борт поднялись все участники экспедиции Баллантайнов. Снова неоценимую помощь оказали рекомендательные письма Зуги. Благодаря им, а также его настойчивому нраву экспедиция приобрела весьма ценное пополнение.

За долгой ночной беседой Том Харкнесс предупредил майора:

— Не пытайся перевалить через горы Чиманимани без хорошо обученного вооруженного отряда. За узкой прибрежной полосой существует только один закон, и исходит он из ружейного дула.

Прочитав письма, начальник кейптаунского гарнизона разрешил Зуге набрать добровольцев из числа готтентотской пехоты.

— Они единственные из всех африканских туземцев понимают, как действует огнестрельное оружие, — говорил Харкнесс. — До чертиков любят выпивку и баб, но хороши и в бою, и в походе, к тому же почти все они невосприимчивы к лихорадке и нечувствительны к голоду. Выбирай повнимательнее и глаз с них не спускай ни днем, ни ночью.

Призыв Зуги к готтентотам стать добровольцами был встречен с величайшим энтузиазмом. Говорят, они за сто верст чуют, если запахнет деньжатами или бабой, а плата и довольствие, предложенные майором, раза в три превосходили их жалованье в британской армии. Добровольцами вызвались быть все до единого, и в задачу Баллантайна входило отобрать десять лучших.

Эти маленькие, словно проволочные человечки сразу понравились Зуге. Их черты лица были почти восточными — раскосые глаза и высокие скулы. Вопреки