пока дети возвращались вечером в гостиницу, наутро опять отправляясь навстречу волнам, теплому песку, в котором любила играть Леночка, и детской радости.

— С днем рождения, любимая, — услышала Маша, стоило лишь открыть глаза. Гриша смотрел на нее с такой нежностью, что девочка просто прижалась к нему.

— Спасибо, милый, — ответила Маша, пытаясь сообразить, какой сегодня день.

— С днем рождения, Машенька, — появившаяся будто из воздуха Надя, погладила свою младшую сестру. — Мы помним, когда был День Рождения Маши Самойловой, но ты стала другой, как и Гриша, поэтому официальные дни у вас осенью.

— Ага, — кивнула девочка, с такой постановкой вопроса согласная. — А сегодня?

— А сегодня у нас день рождения Маши Самойловой, — хихикнула ее старшая. — Так что вставайте!

Что это значит, Маша не поняла. Но ее ждал праздничный стол, а после завтрака моторная яхта унесла всю семью в сторону аквапарка. Несмотря на то, что официальный день был гораздо позже, Маша отмечала этот день так, как ей когда-то мечталось. Вечером было сладкое. То самое сладкое, которое девочка представляла себе холодными ночами, то самое, которое… Трехэтажный тот самый десерт, и сладкая каша, и… Виктор смотрел на то, как наслаждаются простым десертом, игнорируя торт, четверо людей. Надя со счастливой улыбкой, Леночка с таким выражением на лице, что ее хотелось просто обнимать, Гриша… и Маша…

— А он тебе в рот-то влезет? — поинтересовался мальчик, разглядывая плод жадности возлюбленной.

— Должен! — твердо ответила пытавшаяся укусить гигантский бутерброд Маша. — Я так мечтала именно так… Понимаешь?

— Я помню, — улыбнулся Гришка.

Обретя свои эмоции, дети не стеснялись их проявлять, все чаще и чаще улыбаясь, радуясь простым, казалось бы, вещам и не расстраиваясь… Иногда родители думали, что младших вообще ничто расстроить не может. С Надей, конечно, было посложнее, но обретя дочь, девушка сосредоточилась на муже и на ней, отчего расстраиваться у нее просто не было времени.

Герра Коха беспокоила школа. Его очень сильно беспокоила школа, в основном из-за того, что Леночке, по правилам, в этом году надо было идти в школу, Наде сдавать экзамены, а вот младшим… С младшими все было очень сложно, потому что интернат мог вызвать у них совершенно ненужные ассоциации. Привыкшие к Грасвангталю за истекшие годы Кохи понимали — нужно переговорить с ректором школы.

— Любовь моя, а со скольки лет в Швейцарии в школу идут? — поинтересовался Виктор, когда младшие и Леночка угомонились.

— С шести, — автоматически ответила Надя, а потом ойкнула, сообразив. — Леночка…

— Языка она не знает, но это дело решаемое, — улыбнулся муж. — Но вот как она там будет после…

— Немцы… — сообразила девушка, вспомнив реакцию младших.

По мнению ставших родителями молодых людей, проблема была очень серьезной. Что делать с такой проблемой они, правда, не знали, решив поинтересоваться у родителей и ректора школы колдовства Грасвангталь.

Глава 21

Учебный год начинался у всех по-разному. У первоклашек позже по причине праздника, у более старших раньше. Герр Рихтер, ректор школы колдовства, предложил Наде остаться дома, только сдавая выпускные экзамены. Виктор уже имел полное образование, поэтому задумывался, чем заниматься дальше, но какое-то предчувствие, все-таки, не давало ему сосредоточиться на поиске работы.

Маша и Гриша отправились в Грасвангталь одиннадцатого сентября, сразу после празднования дней рождений обоих. Обычный пассажирский поезд унес их в сторону Женевы, откуда, как они уже знали, ходил автобус. Гриша был несколько напряжен, раз за разом проверяя, не забыл ли хлеб. Маша беспокоилась о Леночке, уроки у которой начинались только через четыре дня. В отличие от нее, у малышки не было того, кто мог бы поддержать и защитить.

Герр Кох хотел отложить начало школы на год, на что чиновники, почему-то, не пошли, хотя обычно они относились довольно-таки лояльно. Когда был получен и озвучен отрицательный ответ, Виктор только вздохнул, понимая, что начинаются именно те самые ожидаемые испытания, а Надя очень плохо подумала о всяких богах этого мира. Но сути проблемы это не меняло, поэтому семья готовилась к школе.

— Леночка, старайся ничего не бояться, — поучала девочку Надежда. — В первом классе оценок нет, язык ты уже знаешь, спасибо ректору, все уроки похожи на игру.

— Хорошо, мамочка, — кивнула Леночка, понимая, что Швейцария будет отличаться от всего, что она знает.

— Если станет слишком страшно, сожми орешек в кулаке, — Виктор вовсе не собирался доверять местным педагогам. — Тогда придет помощь.

— Хорошо, папочка, — послушно кивнула девочка.

— Завтрак у тебя будет в коробочке, — Надя пыталась вспомнить, что еще не учла. — Его съешь после первого урока.

— Весь? — широко открыла глаза Леночка. — Совсем-совсем все сразу?

— Совсем-совсем, — молодая мама дочку очень хорошо понимала.

— Ура! — обрадовалась девочка, полностью прошлое еще не отпустившая.

О салюте в честь первоклашек Надя забыла, как и о фотографировании, что должно было еще аукнуться. А пока она готовила дочь к школе, Виктор разговаривал со своими, получая инструкции на самый экстренный случай…

— Витя, ты знаешь о Тридевятом, — Кирилл Мефодьевич был серьезен и сосредоточен. — В случае чего, мы вас эвакуируем.

— Хорошо бы, чтобы ничего не случилось, — вздохнул свежеиспеченный Кох, решивший взять фамилию жены, чтобы Леночке легче жилось. В адекватность швейцарцев Виктор не верил.

— Тем не менее, — директор вздохнул. — Нехорошее у меня предчувствие, поэтому держи ключ рядом. Против правил такие испытания.

— Насколько я понимаю, если те, которым эти правила не писаны, — хмыкнул юноша, на чем разговор и завершился.

Гриша чувствовал себя, как перед налетом. Ощущение было такое, как будто еще секунда и появятся крестики стервятников. Поэтому он, не отдавая себе отчета, оглядывал небо сквозь окно поезда. Маша тоже никак не могло расслабиться. Несмотря на знание о безопасности, девочке было душевно некомфортно, хотелось просто убежать и спрятаться.

— Гриша… А, может, не поедем? — тихо спросила Гришу Маша.

— А, может, и не поедем, — вздохнул он, доставая из кармана кусочек хлеба, успокаивавший девочку. — Давай в Женеве решим?

— Давай, — кивнула она, переключая свое внимание на хлеб. На душе стало чуть спокойнее.

Гриша задумался. Свое беспокойство он тщательно давил, но помогало это несильно. Несмотря на то, что жить в современной России он точно не смог бы, у него было желание убежать. Возникли мысли о том, что где-нибудь в Сибири точно можно ото всех спрятаться. Но тут же мальчик себя одернул — а как же родители?

Поезд шел довольно быстро, Маша же чувствовала нарастающий страх, мотивов которого объяснить не могла. Чем дальше она уезжала от Нади, тем страшнее становилось. Гриша прижимал девочку к себе, ощущая ее усиливавшуюся дрожь. Вдруг показалось, что он слышит