голос Ольги Берггольц: «И если завтра будут баррикады…». Войны не хотелось, мальчик наелся войной по самое «не хочу» и теперь хотел только покоя, как и его девочка.

Прибывали они днем, когда напряжение уже просто ощущалось в воздухе. Причин этому вроде бы не было, просто совсем, но Маша, только выйдя из поезда, услышав многообразие речи на перроне, какие-то крики, поняла, что никуда не пойдет. Ей и из поезда-то выходить не хотелось…

— Давай посидим? — взмолилась девочка таким жалобным тоном, что в голове Гриши включилась сирена. Казалось, все возвращается…

— Пойдем, родная, — усадив Машу на скамейку, мальчик выдал ей кусочек хлеба, задумавшись о дальнейших действиях.

— Смотри, Фил, это же те, о ком Иляна писала? — услышал он девичий голос неподалеку. В рефлекторном жесте защиты, Гриша развернулся, сразу же увидев двоих — юношу и девушку, смотревших на них двоих с интересом.

— Привет! — улыбнулась ему девушка, вглядываясь в глаза мальчику. — Вы первоклашки? Я Хелен, а это Фил, — представила она себя и юношу, подходя ближе.

Маша ни на что не реагировала, полностью погрузившись в процесс питания, что вызывало Гришино беспокойство. Казалось бы, уже отошедшая в глубины памяти Блокада будто бы снова вышла на первый план, пугая голодом, холодом и готовыми просыпаться бомбами. Юноша по имени Фил насторожился, вглядываясь в лицо девочки, сейчас отщипывавшей хлеб маленькими кусочками, буквально крошками.

— Что с вами случилось там, откуда вы пришли? — поинтересовался юноша.

— Эх… — вздохнул Гриша, поднимая взгляд. — Это очень долго рассказывать.

— Разрешишь если, мы посмотрим? — девушка по имени Хелен с тревогой во взгляде переглянулась с Филом.

— Смотрите… — мальчик не понял, о чем говорили эти двое, поэтому так и отреагировал.

А юные боги[1] вгляделись в мальчика, припоминая, что было написано в Руководстве, после чего Хелен произвела какой-то жест, пролистывая историю души и…

Взрослые очень худые люди, убирающие снег, иногда подрываясь на неразорвавшихся снарядах. Изможденные мужчины, женщины и дети, больше похожие на маленьких старичков, стоящие в очереди за кипятком. Пронизывающий взгляд голодных детских глаз. Трупы… трупы… трупы на улицах… двое детей, каким-то неясным чудом сумевшие встать у станка. Усталый взгляд девочки, упрямый мальчика. Совсем маленький кусочек хлеба. И — крестики самолетов в небе. Саночки с телами…

Хелен расплакалась. Вот только что нахмурившаяся девушка вглядывалась в мальчика, на дне глаз которого притаилась обреченность, и в следующий миг заплакала, прижавшись к обнявшему ее Филу.

— Вы… в школу? — тихо спросил Гришу молодой человек.

— Ну, нас не спрашивали, — вздохнул мальчик. — Сказали, «надо».

— Опять они за свое взялись! — со злостью произнесла Хелен. — Фил, ну ты только посмотри!

— А что тут смотреть… — вздохнул юноша. — Им и в Швейцарии тяжело, а в Германии они просто не смогут. Девочка же почти отключилась…

— Так… — успокоившаяся Хелен постучала пальцами по плечу своего юноши. — Вас в департаменте колдовства регистрировали?

— А что это такое? — удивилась Маша.

— Да какая разница, — хмыкнул Фил. — Мы же боги, отменим регистрацию и все! Нельзя же им в школу, девчонка на грани срыва, мальчишка едва держится!

— Да… — вздохнула девушка. — История любит повторяться. Не одно, так другое… То почти всесильные, но наивные, то прямо из страшного места, в страну, где говорят на языке врага… Иляна, конечно, Творец, но как же много ей хочется сказать!

Разговора старших ребят Гриша не понимал, просто пропустив эту бурную дискуссию мимо ушей. Он наблюдал за Машкой, поэтому дрожь девочки увидел сразу же. Потянувшись к чемодану, Гриша достал зимнюю теплую куртку, под взглядами Хелен и Фила, укутав свою девочку в нее. Маша на это почти не отреагировала, она чувствовала нарастающий страх. Они с Гришкой были сейчас совсем одни, в незнакомом месте, в полной власти взрослых, говоривших на чужом языке, думавших иначе… И пусть опасности никакой не было, но становилось холодно.

— Отправляй их обратно, — попросила Хелен. — Им и страна-то не очень, а в интернат точно нельзя.

— Так, вы двое, — строго произнес Фил. — Садитесь вот в этот поезд и двигаете домой. Завтра мы придем к вам с кем-нибудь из учителей и будем думать.

— А школа как же? — удивился Гриша, боясь поверить в освобождение.

— Пока вы туда не приехали, всегда можете повернуть обратно, — объяснила Хелен. — Это не тюрьма.

Подняв со скамейки Машу, мальчик двинулся в указанном направлении. Их вещи прихватил Фил, чтобы поставить в вагон. Переглянувшись со своей Хелен, юноша только вздохнул. Грасвангталь чуть было не повторил историю, но на счастье первоклашек, им на пути попались совершенно не приемлющие экспериментов с детьми Фил и Хелен. Настрадавшаяся в свое время девушка, чуть не погибшая в школе, никому такого не хотела.

* * *

Явление очень бледных младших удивило всех Кохов. Бросившаяся к ним Надежда все сразу поняла, в первую очередь уложив и Гришу, и Машу в постель. Вроде бы нормально уезжавшие младшие, сейчас выглядели, как «только что оттуда», и этого девушка не понимала. Виктор держал на руках Леночку, хмуро глядя на Машу и Гришу. Казалось, он понял, что случилось, поэтому Надя решила уточнить попозже. Пока что двоих детей надо было успокоить.

Родители в этот день были уже на работе, поэтому расспросы отложились на потом. Надя сначала задумалась о том, что теперь будет, но потом решила позвонить в школу. Телефон у нее был под рукой, поэтому планы можно было уточнить именно таким образом. Если младшие не смогли даже доехать до школы, то заставлять их будет абсолютно точно неправильно.

Подняв трубку, девушка, быстро стуча по кнопкам одним пальцем, набрала хорошо знакомый номер. Спустя два гудка, трубку подняли.

— Здравствуйте герр Шлоссер, — поздоровалась Надежда, давно уже позабывшая имя «Марта».

— Здравствуйте, фрау Кох, — услышала она из трубки уставший голос куратора. — Вы звоните по поводу ваших младших членов семьи.

— Да, герр Шлоссер, — подтвердила девушка. — Они не смогли доехать до школы.

— Я уже знаю, — тяжело вздохнул учитель. — Мне только что высказали на эту тему. Не скажу, что не по делу, но и приятного мало.

— И что теперь будет? — поинтересовалась Надя.

— Завтра к вам придем, — вздохнул герр Шлоссер, — часам к двум. Будем думать.

— Ой, спасибо большое! — обрадовалась девушка и, распрощавшись, положила трубку.

Герр Шлоссер только вздохнул. Двое его учеников не только высказались, они показали учителю образы. Именно эти образы, продемонстрировавшие то, что не было ни в одной книге, убедили учителя: дети просто не смогут учиться. Интернат точно не для них, да и язык, звучащий со всех сторон… После этих летящих с неба бомб, после картин, показанных ему молодыми богами этого мира…