Густав поманил остальных людей рукой, и они молча повиновались ему, словно завороженные или загипнотизированные творившимся на их глазах.

Улитка продолжала реконструировать свое тело, но теперь сосредоточилась на мелких чертах, приобретая некоторую угловатость и узнаваемость форм. Еще немного, и Семен с легким недоверием в голосе произнес:

– Это же теленок.

– Да. Только без головы, – подтвердил Густав.

– Твою мать.

В конце превращения тело улитки совсем уж сюрреалистично покрыл короткий слой шерсти, выросший за какую-то секунду. Она дернулась пару раз и замерла. Теперь абсолютно все определенно видели перед собой маленькую копию Беллы. Только без головы. Но черно-белая расцветка совпадала полностью. Густав подошел к неподвижно лежащей тушке и пнул ее ботинком, тут же отскочив назад.

Ничего не произошло, тело лишь отпружинило.

– Видимо, оно мертво, – сказал Шомов.

– Как это мертво, если мы только что видели превращение этой твари? – Голос Семена дрожал от волнения.

– Вот так. Какой-то внутренний процесс. Ногти и волосы растут у мертвых, а тут, получается, что корова растет на…

Но доктор не успел закончить свои предположения, так как безголовое тельце теленка зашевелилось, неловко взбрыкнуло колченогими конечностями и начало вставать, шатаясь из стороны в сторону.

– Черт! – воскликнул Густав, привычно шаря по поясу. Но пистолет остался дома. «Больше никогда, никогда не оставлю его без присмотра», – поклялся странник, отступая от медленно поднимающейся с земли твари.

Теленок встал. Его тонкие ножки дрожали, но держался он весьма уверенно. Сделал шаг и чуть не упал. Второй шаг оказался более удачным, а третий вообще получился на ура. Он остановился и тряхнул телом, сбрасывая с себя налипшую пыль. Хвост его заработал, как маленький маятник.

На месте среза по шее явно виднелась подсохшая кровь и забитая грязью глотка. То есть по всем правилам это существо должно было быть мертвым. Но оно двигалось и жило, вернее, существовало, весьма уверенно.

– Мне кажется, я все понял, – сказал доктор Шомов, отступая вместе со всеми.

– Что ты понял, доктор? – спросил Семен, перекидывая нож из руки в руку. – Поделись с нами.

– Эта улитка, она приняла форму коровы. Она сосала не ее кровь, она высосала ее сущность. То есть это полная копия Беллы. Если бы вы не отрезали у нее голову, то я на сто процентов уверен, что там, на лбу, красовалось бы белое пятно.

– Но мы отрезали этой суке не голову, а просто часть, бесформенный кусок!

Два шага назад. Теленок повел обрубленной шеей и махнул хвостом, отгоняя большую перламутровую муху, севшую ему на круп.

– Вот именно, что отрезали вроде бы голову. Судя по всему, она для улитки не самое важное. Дождевой червяк, если разрезать его пополам, превращается в двух дождевых червяков. Наверное, сущность улитки осталась внутри теленка. Только оболочка изменилась.

– И что же нам теперь делать? – сказал Густав.

– Единственный вариант… Пусть кто-нибудь как можно быстрее бежит во двор. Там, в моей квартире, слева в кладовке стоит канистра с керосином. Зажигалка при мне. Нужно сжечь тут все, полностью уничтожить.

– Все? И корову?

– Да! Ну же, вперед! – Шомов сгреб охотников в охапку и толкнул их.

Они, не сговариваясь, что есть духу побежали к воротам.

– Я бы тоже мог сбегать за керосином, – сказал Семен. – Я быстро бегаю. Особенно когда сталкиваюсь с неприятностями.

– Заткнись. – Шомов нервно облизал губы. – Сейчас не до шуток. Надо хотя бы отойти в сторону, чтобы эта тварь на нас не наткнулась.

– А что она нам сделает? Засосет своим обрубком, что ли? – Семену явно стало полегче с той поры, как он понял, что теленок не собирается на них нападать.

Но Шомов на этот счет имел противоположное мнение.

– Может, и засосет. Откуда мне знать? А ты разве предполагал, что улитка превратится в маленькую корову без головы и будет разгуливать здесь, как ни в чем не бывало, словно по пастбищу?!

– Я… нет, – промямлил Семен.

Густав не вмешивался в их перебранку, а внимательно следил за поведением теленка. Сначала он хотел попросить охранников захватить еще и его пистолет, но потом подумал, что это будет излишним. Мало ли что случится, к тому же оружие для него являлось не менее священным предметом, чем корабль. И позволить взять его в руки кому-нибудь постороннему – это все равно что дать поносить чужому человеку трусы в сорокаградусную жару пару суток, а потом надеть их на себя, как будто ничего не произошло.

Теленок, похоже, был совершенно нормальным, и нормальность эта заключалась в том, что без головы он не видел и не слышал, как и любое нормальное животное. Да, отсутствие этой части тела и последующая жизнь организма смотрелись чудовищно, но логика поведения не могла не радовать.

Значит, теленок не таил в себе кладезь неожиданных поступков – этакий пустой ларчик на ножках. Он не был опасным. Странным – да, но не опасным. Так петух, которому снесли голову, носится по комнате, тратя последние силы, перед тем как оказаться в супе. Очевидно, и теленок скоро упадет, поняв в глубине души своей (или что там у него есть? улитка?), что в такой комплектации жить нельзя.

Но если насчет безголового теленка страннику все было понятно, то с коровой начало происходить что-то ужасное. Ее тяжелая туша вдруг подпрыгнула на карусели, а затем рухнула на землю, чуть покосив деревянную площадку.

Корова с хрустом выгнула шею и распахнула глаза, смотря прямо на людей.

– Она проснулась, да? Она проснулась? – спросил Семен.

– Не задавай глупых вопросов. Я вижу только то, что видишь ты, – сказал Шомов.

А видели они следующее. Тушу коровы начало словно распирать изнутри. Кто-то метался в застенках ее ребер и толстой кожи. Тряслось, как малиновое желе, вымя.

При этом корова продолжала смотреть на людей, но это был мертвый, пустой взгляд. Беллы не стало в тот момент, когда она, собственно, и открыла глаза, проснувшись и дав сигнал к действию тому, что находилось у нее внутри.

– Спокойно, – уверенно сказал Шомов. – Это все улитки. Максимум, что нас ожидает, – маленькое стадо телят. Ничего страшного в этом нет.

– Да уж, – сказал Густав и вдруг схватил топор и со всей силы ударил по ногам безголового теленка, который повернулся всем телом и двинулся в его сторону.

Теленок взбрыкнул, раздался треск поломанных костей, и он плюхнулся на землю.

Странник поднял топор и со всего размаху, по длинной амплитуде, опустил его прямо на середину тощей туши. Лезвие вошло между ребер и с легкостью рассекло позвоночник и мышцы. Две части теленка разлетелись в разные стороны, но абсолютно без крови. Словно Густав разделывал поленницу.