лучше. — Он делает паузу и тянется за стаканом воды, который все еще стоит на тумбочке у кровати. Я вижу, как его лицо снова перечеркивает дрожь, когда он наклоняется, чтобы сделать глоток.

— Я могу помочь… — Я начинаю вставать, но Данте качает головой и поднимает другую руку.

— Ты и так много сделала, чтобы помочь. — Он ставит стакан на место и откидывает голову на подушку, как будто движение было утомительным. — Кажется, я помню, как ты затащила меня в душ прошлой ночью и вымыла. Это точно было похоже на сон. Хотя сегодня утром я голый, так что… — Он приподнимает край одеяла, заглядывает под него, а затем на меня с кривой ухмылкой на лице, которая не может быть комфортной, учитывая состояние его рта.

— Твоя одежда была в беспорядке. — Я чувствую, как легкий румянец пробирается по моим щекам. Я не могла не посмотреть в его сторону, когда он указал на свою наготу, и я вижу форму его члена под одеялом, которое я на него набросила. Очевидно, что он твердый, и я стараюсь не думать о том, как он близок, как легко это одеяло может быть снято… и тот факт, что он голый, в моей постели…

— Ну, бывало и хуже, чем проснуться в постели с женщиной без одежды. — Данте сдвигается, придвигаясь ближе, и я сразу же замечаю две вещи: во-первых, что пространство между нами на кровати гораздо уже, чем я думала вначале… и во-вторых, что одеяло, прикрывающее его, сползло до талии, обнажив широкую грудь и мускулистые гребни начала брюшного пресса.

Его живот все еще покрыт синяками, но это нисколько не умаляет его красоты. Я нервно облизываю губы, не подумав, и его взгляд тут же опускается к моему рту.

— Не думаю, что я смогла бы снова заставить тебя одеться. — Я чувствую, как учащается мое дыхание, когда он придвигается чуть ближе. Это не может иметь никакого отношения к Данте…

Он тянется ко мне, а я качаю головой.

— Ты ранен, — настаиваю я. — Возможно, у тебя сломаны ребра, сломан нос — хуже некуда. Я боялась, что у тебя сотрясение мозга, что ты не очнешься. Ты не в том состоянии, чтобы делать…

Я отрываюсь, чувствуя, как румянец разливается по щекам. В глазах Данте появился лукавый блеск, и я вижу, как под одеялом подергивается его член, как будто мне нужно еще какое-то подтверждение того, о чем он думает. Я знаю, что лучше не позволять этому зайти дальше, последнее, что я должна делать, это спать с этим мужчиной в своей постели, в месте, где я ни с кем не была с тех пор, как была подростком и мой школьный парень пробрался сюда. Став взрослой, я никого сюда не приводила.

Я еще не привыкла к тому, что квартира полностью принадлежит мне. И я знаю, что секс с Данте здесь, это близость, которая выходит за рамки того, что произошло прошлой ночью. Я не уверена, что готова к этому с кем-то, и уж точно не с ним.

— Остальная часть меня, похоже, с тобой не согласна. — На его губах все еще играет ухмылка, и он протягивает руку через небольшое пространство между нами, его пальцы проходят по моей внутренней стороне руки. — Может быть, мне все еще нужен кто-то, кто позаботится обо мне сегодня утром. Хотя бы ненадолго.

— О? — Я знаю, что должна категорически сказать ему нет, но почему-то это невозможно. Его флиртующий тон словно проводит по моей коже так же, как и его пальцы, заставляя меня вздрагивать. Я хочу прикоснуться к нему, но я не лгала, когда говорила, что он не в том состоянии, чтобы дурачиться. — Я не собираюсь отвечать за то, что ты причиняешь себе еще больше боли, только потому, что хочешь…

— Тогда я просто прилягу. — Он откидывается на подушки, зеленые глаза сверкают озорством, которое я заметила, когда он схватил мой телефон в ту первую ночь, и это выражение кажется совершенно не подходящим для человека, которого я знаю как опасного босса мафии. — Ты можешь заботиться обо мне, как пожелаешь.

Я не могу удержаться, чтобы не бросить еще один взгляд на его член под одеялом. Он еще больше напрягся, натянув одеяло, и я чувствую, как желание пульсирует в моих венах. Есть что-то невероятно горячее в том, что он предлагает, просто лежа здесь по моей милости, а я трогаю его, доставляя ему удовольствие, как считаю нужным.

— Я полностью в твоей власти, — бормочет он, словно прочитав мои мысли, и по моей коже пробегает еще одна дрожь удовольствия.

Перед ним невозможно устоять. Даже когда я пытаюсь, ему удается снова проникнуть под мою кожу. То, как он смотрит на меня сейчас, желание в его глазах, готовность позволить мне прикасаться к нему так, как я хочу, — все это заставляет меня чувствовать то, чего я никогда бы не ожидала от себя, то, что я не могу позволить себе исследовать слишком пристально.

— Ты уверен, что тебе не слишком больно? — Я немного опускаю одеяло, только до края его бедер, и вижу, как его член снова подрагивает под тканью.

— Не там, где я хочу, чтобы ты меня трогала. — Голос Данте стал хриплым, его глаза потемнели от потребности. Одной рукой он тянется вниз, откидывая одеяло, и я вижу его во всей красе.

Даже такой израненный, как он, он невероятно красив. Он похож на избитую скульптуру, его член торчит вверх, твердый и толстый. Я вижу, как на кончике уже выступила сперма, и вижу, как капельки ее начинают скатываться вниз по его стволу, когда он ощутимо запульсировал, когда мой взгляд упал на него.

Он хочет меня.

Этот великолепный, сильный мужчина лежит в моей постели и просит меня прикоснуться к нему. И я не могу удержаться, чтобы не потянуть еще немного времени, хотя и знаю, что это немного жестоко.

Но после того, что он сделал со мной в тату-салоне, я думаю, он заслужил это. Хоть немного.

— Попроси меня. — Я протягиваю руку и касаюсь его бедра. На нем нет синяков, ничто не указывает на то, что это может быть больно, и я думаю, что резкий вздох, который я слышу, не имеет ничего общего с болью. — Попроси меня о том, чего ты хочешь, Данте.

Судя по выражению его лица, я уверена, что он никогда не слышал этого раньше. Ни одна женщина, ложившаяся с ним в постель, никогда не заставляла его умолять. Его губы приоткрыты,