посмотрели на мужчину. Все также хмурясь, они почти наперебой заговорили:

— А мы выглядим…

— Как шутники?

Вновь наступила тишина — еще более тревожная и напряженная, чем раньше. Рунне после этих слов замолчал на какое-то мгновение, не то поражаясь подобной синхронности, не то пытаясь обдумать свои собственные слова. Затем, осуждающе нахмурившись, он с интонацией нарочитого отца заговорил:

— Все ясно. Каковы родители, таково и воспитание. Вам многое сходило с рук, поэтому сейчас вы и ведете себя так безрассудно. — Обернувшись к королю, Рунне гордо посмотрел на него. — Ваше величество, на вашем месте я бы…

— Я бы, — перебил Ирнес, сразу выпрямляясь в спине после этих слов, — попросил Вас не разбрасываться столь громкими словами. Вы не на моем месте.

Сказанное королем звучало действительно жестко, будто бы он сразу пытался пресечь любое вольнодумие. Даже Рунне после этих слов прикусил язык, не позволяя себе никаких выпадов в сторону столь значимой особы. Вместо этого, глубоко поклонившись, он покорно ответил:

— Прошу прощения.

Пока все это происходило, Люсия и Раймонд даже с какой-то легкой иронией наблюдали за этим. Однако, ощущая нечто странное во всей этой ситуации, а также во взаимоотношениях между Рунне и Люсией, Раймонд наклонился к своей женушке и тихо спросил:

— Дорогая, есть что-то, что я должен знать о тебе и Рунне?

— О чем ты? — Люсия улыбнулась, будто пытаясь скрыть эмоции.

— Мне кажется, — руки Раймонда аккуратно легли на женскую талию, — что он не просто так на нас давит.

— Ничего особенного. — Люсия поджала губы и отвернулась, явно затягивая паузу для обдумывания ответа. — Просто повздорили во время моего обучения, а затем еще несколько раз.

«Иными словами, — мысленно продолжал Раймонд, — личное смешалось с рабочим?»

— Кхм… — вновь прозвучал голос слуги. Мужчина, обратив на себя всеобщее внимание, столь же спокойно продолжил: — Также, для задержания Сэмиана Роллана…

— Сэма, — строго поправила Люсия. — Сэма Роллана.

— Сэма Роллана, — исправился слуга, явно не зацикливаясь на этом, — была выслана вторая группа церковнослужителей, которым тоже было оказано сопротивление. В результате столкновения представителей церкви, Сэма Роллана и Сильвии Роллан пострадали по меньшей мере пять человек. Убитых не обнаружено.

После этого донесения наступила напряженная пауза. Все присутствующие, кроме самого короля и Рунне изменились в лицах. Общая эмоция была одна у всех — шок.

— Что вы только что сказали? — Раймонд, отпустив жену, шагнул навстречу слуге. — Моя дочь оказала сопротивление?

При виде этого взволнованного, наполненного надеждой взгляда, слуга лишь кивнул. Он больше ничего не сказал, но уже этого стало достаточно для того, чтобы все поняли главное: Сильвия смогла вернуться.

— Я так и знал! — Раймонд, развернувшись к семье, широко раскинул руки. — Знал, что она выберется и вернется!

Он, быстро подступив к Люсие и Вивьен крепко прижал их к себе и обнял. Обе удивленные девушки сначала замерли, но затем просияли также, как и сам глава семейства.

— Рано радоваться, господин Раймонд, — прозвучал холодный голос Рунне. Первосвященник, искоса посмотревший на счастливое семейство, презрительно нахмурился. — Хочу напомнить, что сейчас вся ваша семья обвиняется в сговоре с темными богами. Возвращение младшей из Ролланов — доказательство того, что она на их стороне. А сопротивление вашего сына…

— Заткнись уже. — Люсия, быстро отшагнув, хладнокровно посмотрела на Рунне. — Ты никогда не улавливал момента, когда нужно просто заткнуться и прикусить губу. Сегодня даже попытался себя с королем сравнить. Куда дальше?

Рунне замолчал. На мгновение в его глазах сверкнула злоба, но отвечать он на этот выпад не стал. Напротив, как можно быстрее он попытался скрыть свою злость и сменить ее на маску удивления и разочарования.

— Если Сильвия вернулась, — прозвучал еще один женский голос. Вивьен, приблизившись к матери, посмотрела на Первосвященника. — И, если теперь она знает о том, что происходит, она это так просто не оставит.

— И не она одна. — Люсия широко улыбнулась. — Сэм и Джордж подольют масла в огонь.

Единственным человеком в этом зале, который все еще не мог отойти от шока, оказался Асган Бакке. Глава Военной академии, обязавшийся не вмешиваться в разбирательства без просьбы самих Ролланов, находился здесь только с дозволения короля. В его голове все еще крутилась фраза слуги, напоминая ему о том, что речь шла именно о той самой Сильвии Роллан.

«Этот ребенок все-таки вернулся, — размышлял Асган, ощущая, что от волнения и радости у него трясутся руки. — Я уже думал, что она…»

Меж тем, самым хмурым в этом месте оставался король. Ирнес Фелинче, с высоты взирая на все происходящее, не мог не вспоминать эпизоды из прошедшего суда над Сильвией. Уже тогда она сумела показать свой характер и связи, но что должно было случиться дальше? Предугадать это было сложно, практически невозможно. Хотя кое-что можно было сказать точно: Сильвия в сознании короля была буквально предвестником катастрофы.

11. Возвращение дракона

Приближалась осень, и от того на улице с каждым днем становилось прохладнее. Казалась, погода не была совсем уж неприятной. В обеденное время светило яркое согревающее все солнце, на небе лишь изредка мелькали дождевые облака, но все-таки ночью в одиночной камере от падения температуры становилось невыносимо.

Адольф, как и всегда, сидел прямо на полу, в самом дальнем краю своего нового жилища. На нем были лишь потрепанные черные штаны, да расстегнутая рубашка, на которой не хватало даже половины пуговиц. Из всего, что осталось у него после заключения, можно было назвать лишь обувь: удобные кожаные ботинки полностью покрывали стопу. В остальном же, от деревянной кровати, устеленной соломой, и до всей одежды, что он сейчас носил, не было ничего, что он мог бы назвать своим.

Сидя вот так, изо дня в день, на одном и том же месте, Адольф равнодушно смотрел вперед и думал о том, что же именно он сделал не так. В какой момент все так обернулось? Когда он решил позволить призванным поступать так, как они того хотели? Когда решил прикрыть их спины? Или, когда вступился за них, чтобы защитить от Дика? Теперь их всех ждала неминуемая кара, называемая казнью, и этого было не избежать. Духовенство настаивало на их полном уничтожении.

Прозвучал подозрительный скрип петель. Так звучала