А посему, привычно поднимая рюмку, наполненную до краев продукцией товарищества «Бекман и Ко», Евстафий Иванович любил декламировать вслух самому себе строчки, написанные одним из его друзей, отставным поручиком:

Пускай полковником не стал,

Вельможных дланей не лобзал

И пред «моментами» не гнулся.

Я помню с детства: «Аз, воздам!»

Оценит Бог нас по делам,

Не за умение прогнуться!

– Бог мой, Евстафий Иванович, неужели это ты? – негромко произнес генерал. – Какими судьбами? Вспомнил, как перевязывал лейб-драгунов под турецкими пулями и снова рвешься в бой?

– Так точно, ваше превосходительство, как такое позабудешь? Горячие выпали тогда деньки, да и солдатики наши под огнем не кланялись, рубили супостатов до конца.

– Забудь, пожалуйста, друг любезный, про титулы. Для тебя я, как и раньше, просто Федор Артурович, но обо всем поговорим чуть позже, вот только повидаюсь с его императорским высочеством.

Тем временем из вагона вышел полковник, который управлял военно-походной канцелярией принца Ольденбургского и был известен как талантливый рассказчик анекдотов. То обстоятельство, что его взгляд сразу остановился на Келлере, свидетельствовало об определенных инструкциях, полученных от принца.

Подойдя к встречающим, он обратился к Федору Артуровичу:

– Здравия желаю, ваше превосходительство. Честь имею представиться, полковник Кочергин. Его высокопревосходительство, генерал от инфантерии принц Ольденбургский незамедлительно примет вас в штабном вагоне. А вам, господа, придется немножко подождать. Прошу простить, но дела ратные, прежде всего, а генерал-лейтенант Келлер прибыл прямо с передовой.

Федор Артурович направился к вагону, успев на ходу напомнить Евстафию Ивановичу, чтобы тот непременно его дождался. Такой расклад поначалу несколько расстроил встречающих, но один из статских советников, мгновенно просчитав изменившуюся обстановку (сказывался, вероятно, многолетний опыт ночных карточных игр в Английском клубе), изрек:

– Господа, а ведь ситуация разрешается ещё более благоприятно, чем мы предполагали поначалу. Сейчас принц с графом вспомнят вместе, как били когда-то турку, в общем, освежат в памяти «времена Очакова и покорения Крыма», а там и «адмиральский час» поспеет. Я уверен, что его императорское высочество будет в самом благодушном настроении. А пока дайте знать начальнику госпиталя о готовности к высочайшему обходу и торжественному обеду.

Тем временем, генерал Келлер, войдя в штабной вагон, попытался поздороваться в точном соответствии с военным этикетом. Однако Александр Петрович Ольденбургский вне дворца не жаловал тонкости политеса, а посему он запросто пожал руку Федору Артуровичу.

Жаль, что в этот момент, рядом не оказалось Васнецова или кого-либо из его учеников, чтобы запечатлеть двух немолодых мужчин богатырского роста и стати. Одного, сохранившего юношескую стройность, и другого, чуть пониже, с возрастом погрузневшего, но не по годам подвижного. Принц олицетворял собой славные дела века прошлого, тех прошедших дней, когда Европа послушно ожидала, «пока русский Царь рыбачит». Тех времен, когда казалось, что русские солдаты под гром пушек и оркестров, вышвырнут прочь турок из града Константинова и над Святой Софией вновь засияет православный крест.

По бороздам серпом пожатой пашни

Найдешь еще, быть может, жизни след;

Во мне найдешь, быть может, след вчерашний, –

Но ничего уж завтрашнего нет…

Эти строчки великого Вяземского как нельзя лучше подходили к генералу от инфантерии Александру Петровичу Ольденбургскому.

Граф Келлер, прошедший еще юношей ратную школу в тех же сражениях, являл собой некий мост, соединяющий века и события. И этим двум ярким, неординарным людям было, что вспомнить и о чем поговорить. Но законы русского гостеприимства святы, а «соловья баснями не кормят!». Именно с этими словами принц предложил продолжить серьезный разговор за накрытым столом.

– Благодарю вас, Александр Петрович, с удовольствием принимаю ваше приглашение, но вот только у меня на платформе денщик остался, он со мною почти десять лет, вместе через огонь и шрапнель прошли. Да и еще один старинный знакомец дожидается, полковой зауряд-врач. Он еще студентом на турецкую войну сбежал и даже солдатский Георгий заслужил. Так мы с ним, почитай, с тех пор и не виделись. Он человек хороший, да и врач, как говорится, – от Бога. Но, видать, как и мы с вами, не созданный для мирной жизни. Я на него посмотрел: как был на груди солдатский Георгий, так и остался, ни Анны, ни Станислава – не чета остальным встречающим. У них на мундирах орденов столько, что впору в атаку на пулеметы посылать – все пули отскакивать будут.

– А вы, Федор Артурович, как я погляжу, ничуть не изменились, – ворчливым, но довольным тоном ответил принц, который, как и большинство фронтовиков, недолюбливал тыловиков. – Впрочем, я с вами согласен. Но позвольте одну минутку.

Ольденбургский нажал кнопку звонка и отдал приказ появившемуся дежурному унтер-офицеру:

– А ну-ка, братец, пригласи сюда полковника Кочергина… Михаил Васильевич, здесь на перроне остался денщик графа и его старинный знакомый, полковой врач. Прошу вас, распорядитесь, чтобы их поместили в поезде, пока мы поговорим. Да, и чтобы они голодными не остались.

Однако начальник военно-походной канцелярии относился к тому достаточно немногочисленному числу служак, которые умели буквально предвидеть распоряжения начальства. Поэтому, выдержав паузу в лучших традициях Станиславского, доложил:

– Ваше высокопревосходительство, уже исполнено. Рядовой Найденов и полковой зауряд-врач Водкин размещены в приличествующем вагоне и через пять минут приступят к обеду.

Генерал Келлер был явно ошеломлен такой предусмотрительностью, хотя ни для кого не было секретом, что командиры и начальники разных рангов ценили подобные качества в своих адъютантах и даже порой устраивали негласные соревнования. Но здесь работал мастер экстра-класса.

Ольденбургский, давно привыкший к подобным чудесам в исполнении своего главного делопроизводителя, самодовольно усмехнулся и решительным жестом пригласил к столу.

Преддверием начала серьезного разговора стала рюмка водки, которую Александр Петрович отмерил собственноручно. И перед тем, как выпить, сказал несколько слов:

– Знаю, Федор Артурович, что вы брата схоронили. Помянем Артура Артуровича, пусть земля ему будет пухом.

Не чокаясь, они одним глотком проглотили водку и замолчали на пару минут, думая каждый о своем. Увы, приходит то время, когда человек все чаще теряет, чем находит близких ему людей.

Далее обед прошел практически в тишине. И лишь только после тоста Ольденбургского за то, чтобы собраться с силами да погнать тевтонов вплоть до Берлина, обстановка вновь стала более комфортной. Генерал Келлер несколько раз пытался завести жизненно важный для него разговор, ради которого он и просил принца о встрече, но Александр Петрович решительно пресек эти поползновения.