Тонкие ручки артефакта заканчивались белыми перчатками, а на ногах красовались крохотные белые кроссовки. Даже знакомый логотип в виде трех полосок просматривался! Допустим, его оживила богиня. Вот только вряд ли она знает, что такое кроссовки! Или на его облик каким-то образом повлияла я? Не зря же он напоминал персонажа из мультика.

Задумавшись, я встретилась взглядом с артефактом и вздрогнула.

— Доброе утро, Амелия! — Потертости на молитвеннике сложились в брови, придав ему хмурый вид. — Рассвет уже окрасил горизонт, и сейчас самое время вознести хвалу Светлой матери.

Мысленно я простонала. Только этого мне не хватало!

Я прищурилась и сложила руки на груди.

— Вообще-то я больше не послушница монастыря: я учусь в академии и вскоре выйду замуж.

— Это нисколько не мешает тебе почитать богиню, — парировал артефакт. — В твоей душе зреет протест и дерзость. Ты заявилась к своему преподавателю глубокой ночью, а он встретил тебя в одном полотенце. Вопиющий поступок!

Я похолодела: а слышал ли он, как мы говорили о притяжении? Или только видел нас? Нет, он бы не упустил возможность прочитать нотацию еще и на эту тему.

— Ты забыл, из-за кого мне пришлось идти к Клиффорду? — усмехнулась я. — Если бы не ты, я бы спокойно легла спать.

Обложка молитвенника слегка порозовела, словно он смутился.

— И все равно надо было найти другой вариант. Хотя бы разбудить соседку и попросить ее о помощи.

— И тогда в покоях полуголого преподавателя оказалось бы не одна студентка, а сразу две. Отличное решение проблемы.

Артефакт насупился и счел за лучшее перевести тему.

— Распутай плетения, которыми меня удерживают, и мы начнем.

Крылышки молитвенника забились, силясь поднять своего хозяина в воздух, но тщетно. Перейдя на магическое зрение, я убедилась в том, что артефакт не лжет. Все-таки преподаватели позаботились о моей безопасности. Мало ли что он выкинет?

— А знаешь, — невинно пожала плечами я. — Я решила, что с сегодняшнего дня перестану читать молитвы.

— Да как? Но… — Артефакт задохнулся от возмущения, а затем возопил, едва не разбудив соседок. — Светлая матерь, укажи своей дочери праведный путь! Избавь ее от греховных мыслей и побуждений…

Я наклонилась к артефакту.

— Когда я приведу себя в порядок, мы прогуляемся до кафедры. И советую тебе помолчать, иначе опять засуну в сумку.

Молитвенник заткнулся, но его громкое сопение ясно давало понять, что он возобновит лекцию сразу же, как только представится возможность. И почему мой дар сработал таким странным образом?

В столь раннее время на кафедре обнаружился лишь Лоусон. Когда я поскреблась в его дверь с молитвенником на руках, он оторвался от бумаг и нахмурился.

— Полагаю, этот артефакт и есть причина вчерашнего переполоха? Я получил записки.

Только сейчас я поняла, что ночью Лоусона не было среди преподавателей. Может, его не было в академии? Нет, тогда он вряд ли сумел бы явиться на кафедру так рано.

Я кивнула и вдруг принюхалась: воздух пах корицей, незнакомыми пряностями и… кофе. Во рту образовалась вязкая слюна, а желудок, разбуженный предвещающим завтрак ароматом, напомнил о себе болезненным спазмом. А я-то думала, что здесь не существует кофе! Я не была заядлой кофеманкой, но все же скучала по знакомому запаху и вкусу.

— О, вам тоже знаком запах кофе? — Лоусон прищурился и сделал глоток из кружки.

Я натянула на лицо вежливую улыбку.

— Нет, но пахнет необычно.

— Да, это весьма интересный и бодрящий напиток, хотя он и немногим по вкусу. Мне привозят зерна из Хормина.

Лоусон скользнул внимательным взглядом по моему лицу и, потеряв интерес ко мне, снова отвернулся к бумагам. На негнущихся ногах я вышла из кабинета и перевела дыхание, стараясь унять колотящееся сердце. И почему у меня ощущение, будто я прошла по самой кромке? В Тамриле не принято пить кофе. Судя по всему, это редкий напиток, и моя осведомленность могла выйти боком.

На всякий случай я отошла подальше от кабинета Лоусона и устроилась на широком подоконнике. За окном уже рассвело, но вид открылся неказистый — хозяйственные постройки и усыпанные увядшей листвой дорожки. Дыхание зимы чувствовалось все отчетливее.

— Неужели пялиться в окно лучше, чем молиться? — вновь подал голос молитвенник.

— А я не пялюсь, а наслаждаюсь красотой созданного Светлой матерью мира, — с чувством произнесла я.

На это возразить артефакту было нечем, и он обиженно замолчал.

Долго ждать не пришлось: уже спустя пять минут в коридоре показалась целая процессия преподавателей, во главе которой находился мрачный Клиффорд с растрепанными волосами. Похоже, он не из тех, кто любит ранние подъемы.

— Доброе утро, Амелия. — Улыбнулась мейстресса Вебер. — Вы готовы пройти несколько тестов и исследований, чтобы прояснить природу вашего артефакта?

Я кивнула.

Тесты заняли не пару часов, как я полагала, а несколько дней. Я посещала занятия, наскоро делала домашние задания и снова шла на кафедру, где до позднего вечера „взаимодействовала“ с артефактом под присмотром преподавателей. Помимо непривычно серьезного Клиффорда, с нами всегда находился кто-то еще, и это меня более чем устраивало. Я отчаянно боялась остаться с ним наедине: даже в коридорах академии посматривала по сторонам, готовая сбежать, если на горизонте появится знакомая фигура.

Как оказалось, артефакт обладал ужасным характером. А ведь он молитвенник, призванный учить послушанию и вере. В миссионеры его бы точно не взяли: туземцы прикопали бы его под первым кустом, даже не потрудившись дослушать до конца хоть одну проповедь!

И если в компании преподавателей он еще как-то сдерживался, то на мне отрывался по полной. Впрочем, я не оставалась в долгу, и наши разговоры напоминали ожесточенные бои в тылу неприятеля. Самое обидное, что все окружающие были от него в восторге! Ребекка так и вовсе душив нем не чаяла, умиляясь крохотным ручкам и писклявому голосочку. Разговаривающий артефакт — это же такая редкость! Как назло, мейстресса Вебер приказала всюду носить его с собой, так что даже на занятиях молитвенник умудрялся делать замечания.

— Воспитанной девице не пристало сидеть в такой позе, — прошипел он на черчении. Вообще-то я велела ему прятаться в сумке, но он всегда выбирался наружу и усаживался прямо на стол. Да еще с таким важным видом, будто мы отара овец, а он наш пастух, без которого мы все бы пропали.

— Это ты о чем? — я оторвала взгляд от листа бумаги с криво вырисованным ромбом.

— О твоей подруге Кайе. Она порочит не только себя, но и всех остальных девушек в группе.

Я посмотрела на фею, сидевшую в другом ряду. Она поджала одну ногу под себя и устроилась на стуле полубоком. Но ее длинная летящая юбка ярко-малинового цвета закрывала не только коленки, но и даже туфли.