– Я не пытался тебя изнасиловать! – нервно рявкает Баррет, судорожно сжимая пальцы на узле своего галстука. Поправляет его, ослабляя удушливый поводок из сатиновой ткани. Дыши, Кощей. Или ты не бессмертный?

– Ты просто не успел. Слава Богу, тебе помешали свидетели, – напоминаю я, отчетливо восстанавливая тот день в памяти. Баррет уже фактически залез своими паршивыми паклями мне в трусы, но к моему счастью, в кабинет ворвалась секретарша Пола и контент-менеджер официального сайта компании. – И я их легко найду. Если захочу. Или Адриан.

– Ты не посмеешь, – Кощей угрожает мне таким же крючковатым, как и его нос, пальцем. – И что мне сделает Батлер? Он знать тебя не знал тогда. Это было давно и…

– Напоминаю ещё раз: он жуткий собственник. А я знаю, каким образом преподать ему этот давно забытый инцидент так, словно это случилось вчера. И вообще, у таких поступков нет срока давности. По-хорошему, ты должен сейчас находиться в тюрьме, – ровным и безапелляционным тоном, которому научилась у Адриана, продолжаю зажимать Баррета в угол. Ощущение власти дурманит разум похлеще любого наркотика, но у меня нет от него зависимости. Зато я прекрасно понимаю, что на нём конкретно так сидит Батлер. Он не может жить без своего героина под названием «тотальный контроль и безграничная власть».

– Ах ты, сука! – цедит Баррет, до красноты сжимая костлявые челюсти. – Не думал, что кто-то сможет держать Батлера на столь коротком поводке.

– Я не держу. Просто пользуюсь привилегиями отношений с таким мужчиной и использую твои грехи в прошлом против тебя в настоящем. В следующий раз будешь думать головой, а не членом, когда захочется залезть в трусики к невинной, молодой девушке, которая едва ли может за себя постоять, – жестоко ставлю точку в наших пререканиях и торгах. С меня довольно разговоров, если он не заговорит прямо сейчас, то я действительно дойду до той точки кипения, что подам на него заявление. – К тому же, с волками жить – по волчьи выть. Есть такая русская поговорка. Итак, я тебя слушаю, Пол.

– Я знаю немного, – уклончиво тянет Баррет, поднимая на меня оскорблённый взгляд исподлобья. Весь красный и разъярённый, белки глаз налиты кровью. Ублюдок давно отложил трубку кальяна в сторону – очевидно, от страха и злости уже и табак в горло не лезет. – Изначально Батлер планировал слияние с одной из ведущих строительных российских компаний с целью выхода на новый рынок и инвестирования средств. Вполне стандартная ситуация, когда ты хочешь расширять бизнес. Выбор пал на «Эталон групп». После небольшого отпуска, Адриан резко передумал и начал подготовку к поглощению, – жадно впитываю каждое слово, вылетающее из уст Баррета, пытаясь восстановить в голове хронологию, точность и причинно-следственную связь событий. – Обычно в таких случаях он использует агрессивный захват, использование инсайдерской информации, сбор компромата на владельцев, намеренное удешевление активов посредством методичных внешних атак на бизнес, и по итогу массово скупает акции за бесценок. В этот раз он использовал более мягкие методы. Демидова мы подловили на крупных коррупционных сделках, и тот согласился на продажу акций, сумев отстоять контрольный пакет. Батлер отчасти добился своего – вышел на новый рынок не как агрессивный захватчик, а как сильный игрок. Мне Адриан поручил грязную работу ищейки. Впрочем, как всегда. Я должен был найти слабое звено среди крупных акционеров «Эталон групп» с целью выкупа акций в пользу Батлера. Все, чего он хочет – это полный контроль над компанией, иначе он не умеет и совместное ведение бизнеса презирает. Поэтому жесткие методы, полное устранение конкурентов, отсутствие принципов – обычные критерии для действий Адриана Батлера. Деньги и сила решают все. «Купить можно любого, надо только знать, на что нажать» – это не мои слова, мисс Гордеева. Хотя думаю, ты прекрасно понимаешь, что ты для своего любовника даже не дырка… – свою речь Баррет заканчивает оскорблением, очевидно забыв о том, что я намерена использовать против него не менее жесткие методы, если он будет продолжать вести себя, как ублюдок, и не расскажет мне все. Полностью. От и до.

– Ещё одно оскорбление, и твои яйца сгниют в тюрьме, – небрежным тоном бросаю я, закидывая ногу на ногу. – Итак, я так понимаю, ты нашел слабое звено в компании. Кто из акционеров?

– Олег Григорьев, – мое сердце пропускает удар, потому что я мгновенно понимаю, откуда дует ветер и какой именно компромат на Олега имеется у всей этой жестокой, беспринципной шайки уродов, которым не сиделось в своей Америке.

Там, в Америке, никто не осудил бы Олега Григорьева и дорогого мне Сергея Львовича за их нетрадиционную ориентацию. Да, мне известно о романе партнеров давно, потому что перебравший дозу алкоголя Алексей, не в силах держать секреты своей семьи за зубами. Я надеюсь, что столь откровенен Леша был только в моей компании.

Потому что здесь, в России, никто из публичных личностей и верхушек общества никогда не сделает coming out (процесс, когда человек добровольно признаёт, что он принадлежит к нетрадиционной ориентации). В нашем менталитете и обществе это большинством порицается, не одобряется и осуждается. Я в свою очередь занимаю нейтральную позицию по этому вопросу и предпочитаю не заглядывать в чужую спальню. Сергей Львович и Олег Григорьев – любовники, но меня это шокировало не так сильно, как новость о том, что у Леши нет и никогда не было иной матери, кроме как суррогатной. Которую он никогда не видел.

Поэтому я всегда делала скидку на нестабильность в его психике, наркотическую и тусовочную зависимость, искренне веря в то, что хороший психотерапевт поможет ему выкарабкаться из ямы, съедающих его личность демонов прошлого. Возможно, я иногда ловила себя на мысли, что мне жаль его, искренне жаль этого одинокого мужчину, рожденного при таких безумных обстоятельствах, и поэтому так долго общалась с ним, ощущая в нас обоих нечто общее. Это, конечно, извечная проблема «отцов и детей». И у меня было мало друзей, помимо Леши, с которыми я могла поделиться своими личными переживаниями и воспоминаниями, а в ответ выслушать о том, как ему тоже было нелегко и тяжело в детстве. Никогда не забуду, как сильно плакала, когда он делился со мной событиями того дня, когда Демидов узнал, что его отец – гей, а мать, которую он считал трагически погибшей – просто женщина, которая выносила его в своей утробе за десять миллионов рублей.

Она не хотела его. И уже доказано, что даже крохотный эмбрион считывает энергетику, настроение и мысли матери. Для неё его рождение – лишь оказанная за деньги услуга. И это так горько и грустно осознавать, что сердце невольно сжимается при мысли о тяжелом детстве и юности Лешки.

– Судя по твоему выражению лица, ты все знаешь, Эмилия. Да, именно сексуальная ориентация Олега и связь со своим партнером – тот самый грязный секрет, за сохранение в тайне которого, он заплатит своими акциями в компании. Ну как, тебя ещё не тошнит от «порядочности» и «милосердия» своего любовника? Адриан ведет жесткую и беспринципную игру. Скоро компания будет полностью принадлежать Батлеру, и ничто не остановит этого процесса. Он оставит Сергея Львовича и остальных без гроша за душой и даже бровью не поведет.

Боже, мне страшно подумать о том, что причиной страданий сразу нескольких человек, являюсь я. Почему Сергей Львович должен расплачиваться за то, что я когда-то разозлила Батлера неосторожным словом? Неужели в Адриане совершенно нет адекватности и человечности? Что за одержимость и потребность уничтожать все, к чему прикасаешься?!