и научусь жить дальше. А его забуду. Навсегда. Но всё это будет завтра, а сегодня я хочу утопиться в собственной боли. Хочу отдаться ей, чтобы раз и навсегда запомнить что любить нельзя. Что это чувство уничтожает всё на своём пути, словно коррозия. Съедает тебя, не оставляя даже пыли, и ты ничего не можешь изменить. Чувствуешь себя грязью, не достойной, не заслуживающей…

Не заслуживающей его любви.

Смотря на нас со стороны, я понимала что выгляжу полной идиоткой. Лью слёзы потому что взрослый мужик не захотел иметь ещё больше хлопот с восемнадцатилетней девочкой. Решил, что это всего лишь детская влюбленность, и она пройдёт. Вот только в свои восемнадцать лет знаю что такое влюбленность, а что такое любовь, и я испытываю не просто увлечение, кайфуя от его внешности. Мне важен он сам! Мне важно что с ним всё в порядке! Важно что он думает. Важно его мнение. Мне важно то, что нельзя потрогать или увидеть! Это ведь и есть любовь! Желание заботиться, дарить свою нежность, переживать.

Только ему это не надо.

Лишь спустя три часа я успокоилась. Слёзы продолжали литься, а боли стало столько много, что казалось, будто она заполнила меня всю, но сильные приступы прекратились. Однако противная часть меня всё еще надеялась, что он вот-вот войдёт и скажет что ошибся, что принял неверное решение и хочет быть со мной. Очень слабая часть меня всё ещё верит в хороший конец.

— Знаешь, я тебе даже завидую, — неожиданно произнесла Кристина, удивляя меня.

— Чем?

— Ты смелая. Не побоялась открыться, а я вот всё молчу и молчу.

Я повернула к ней голову, насколько это позволяло наше положение.

— Почему?

Она поднялась на локте и пожала плечом.

— Привыкла. Я с шестнадцати лет это скрывала и, кажется, уже не знаю как иначе. Все думаю что, вот, сейчас! Пора! Но не могу. Боюсь. А теперь поздно. Если он и захочет быть со мной, то только из-за ребёнка.

Я медленно села, убирая прилипшие локоны с лица. Почему она мне это говорит? Поизеваться хочет? Позлорадствовать? Я не понимаю. Что ж. Огорчу её. Мне плевать что она испытывает к Илье. Боже, они ещё и переспали!

— Ты должна рассказать ему. Это не честно по отношению к Илье.

Она нахмурилась.

— Причём здесь Илья? Я о Владе говорю.

Господи, какой стыд!

— Прости, я… У меня в голове всё смешалось. Моя боль, твоя… Погоди. Ты беременна?

Она тихо рассмеялась и кивнула.

— Это так… здорово! — воскликнула я, всё ещё приходя в себя. — Это потрясающе! А кто будет? Мальчик? Девочка?

— Я не знаю. Срок ещё слишком мал.

— Вау! Ребёночек! Я так за тебя рада! Ты станешь мамочкой!

Я безумно любила детей. Особенно таких маленьких. Всегда мечтала о большой семье и иметь хотя бы трёх сыновей.

— Да, и эта мамочка снова хочет жрать. К концу срока я точно слонами питаться буду!

— Идём тогда на кухню! Тебе нельзя голодать! Идём!

Спускаясь вниз, я всё расспрашивала её и расспрашивала. Какие имена она выбрала, есть ли уже детская, купили ли игрушки. Вопросы лились из меня рекой, и я абсолютно не щадила Кристину. Я хотела знать всё, но не касалась отца. Мне меньше всего хотелось говорить о мужчинах, а дети — тема бесконечная.

Мы долго смеялись, шутили, обсуждали всё, что только возможно. На каких-то полтора часа я даже забыла о собственной драме… пока не заскрежетал замок входной двери. Я так и застыла, смотря в кружку с чаем и боясь пошевелиться. В груди раненной птицей снова забилась надежда, что всё действительно образуется, но боль и отчаяние шептали обратное. Всё потеряно.

— Влад? Ты один?

Влад? Я моментально обернулась на растерянного, господи боже, кто это? Это вообще человек? Тёмные волосы со стильной стрижкой взъерошены, рубашка распахнута, а в глазах почему-то испуг и на лицу ссадины.

— Да. Ты… Вы почему не спите?

— Ночной жор, — промямлила я, пытаясь прийти в себя.

Людей таких размеров не бывает! Это просто великан какой-то! Халк!

— Рина! Ты же Рина, да?

Я кивнула.

— С утра была.

— Рина, слушай, ты жила в доме Ильи. То есть клубе… не важно! Там есть его личная лаборатория. Он хотя бы раз набирал при тебе код? Нужна хотя бы одна цифра.

Что-то случилось. Я покачала головой и посмотрела на девушку рядом. На ней лица не было, в моей груди вдруг начал расплываться холод страха.

— Что случилось, Влад? Данил?

— Нет. Он в полном порядке.

— Илья, — догадалась я и вскочила с места. — Что с ним? Пожалуйста, скажите!

Но он взял меня за плечи и заставил снова сесть на стул.

— Всё будет хорошо. Тебе не о чем переживать.

Я снова позвала его, когда он направился к выходу, но мужчина даже двери не закрыл, выскочил в подъезд. Оглушенная случившимся, я смотрела в одну точку, пытаясь собрать мысли воедино. С ним что-то стряслось. Где он? Он жив? Цел? Где мне найти ответы?

Я в отчаянии посмотрела на подругу.

— Кристина…

— Не волнуйся. Я сейчас брату позвоню. Он всё скажет.

Я закивала, с жадностью и нетерпением наблюдая как она набирает номер на своём сотовом, а затем придвинулась ближе, чтобы услышать весь разговор.

— Да, Кристи.

— Данил! Что случилось? Что с Ильей?

— Всё в порядке…

— Не ври мне! Мы тут с ума сходим, Влад приезжал, расспрашивал про лабораторию Ильи. В чём дело?

— Чёрт. Слушай, ещё ничего не ясно. Мы со всем разберемся…

Я выхватила телефон из рук девушки и заговорила с её братом сама.

— Пожалуйста, скажите что случилось? Он… жив?

— Пока да. Но нам нужен препарат, который он тестировал, а находится он в той лаборатории.

— Где он? Я могу попасть к нему? Пожалуйста, я умоляю вас!

Какое-то время он молчал, а я кусала губы и слушала гул собственного сердца. Господи, пусть он согласиться! Я всё отдам, только бы ещё раз увидеть Илью! Пожалуйста! Умоляю!

— Я пришлю машины и охрану. Ждите звонка.

Полчаса длились вечность, а час в дороге был невыносим. Я кусала ногти и ломала пальцы, пытаясь сдержать себя и свой страх. Одно дело когда ты не можешь быть с любимым, потому что он этого не хочет, но другое дело когда его отняли. Мысль, что я могу потерять Илью окончательно и бесповоротно, выбивала из меня дух. Если с ним что-то случится, если он… Нет, этого не будет! Он слишком молод чтобы умирать. Жизнь не может поступить так с нами!