Противно-то как…

Семьсот долларов + полная опустошенность.

Алена чувствовала себя так, словно ее аккуратно вычистили изнутри, удалив мысли, эмоции, впечатления… Этакий эмоциональный аборт без наркоза. Вроде бы ей было грустно, но она не могла заставить себя расплакаться. Вроде бы хотелось на прощание сказать Мишелю, что она думает о таких, как он, – о тех, кто благосклонно дарит надежду, а потом безжалостно ее отнимает, чтобы передать кому-нибудь другому. Но она только улыбнулась и тихо сказала: «Ну пока!»

Пила с Янкой купленный в duty free виски, кривила губы, пыталась выдавить слезу, точно каплю сока из уже побывавшего в механической давилке апельсина.

– Дура, – пожимала плечами Янка, – семьсот баксов плюс отличный секс плюс выходные в Лондоне. Ну чего тебе еще надо?

– Если бы он все сразу сказал, – вздыхала Алена, – если бы не было этих комплиментов, влажных глаз, никому не нужных откровений… Понимаешь, я ж ему почти поверила. Поверила, что могу стать для него единственной. Я была так счастлива! Ну неужели он ничего не понял?! Все-таки не мальчик уже, сорок два года…

– Кто его знает, что у него на уме, – философски вздохнула Яна, – может быть, моральный садист. А может быть, пофигист. Ну а может быть, просто эгоист. Но я бы на твоем месте не грузилась, а радовалась такому клиенту.

– Ничего ты не понимаешь…

Позвонила Анфисе, жаловалась.

Та была особой более тактичной, чем Янка, а может быть, просто лучше к Алене относилась. Бросила все свои дела, немедленно примчалась, заставила Алену умыться и подкраситься, вытащила ее в Articoli, купила ей духи Etro и водостойкую тушь.

– Это тебе на день рождения, уже прошедший или будущий, – ответила на слабые возражения Алены, – и хватит ныть. Тебе просто необходимо купить что-нибудь новенькое. Я всегда так снимаю стресс. И еще – на один вечер забываем о диете, идем в Settebello и объедаемся «Тирамису» с шоколадным мороженым!

Так они и сделали. Правда, Фисин беспроигрышный способ снятия стресса оказался совершенно непригодным для Алены. Новые духи тонко благоухали ладаном, Алена подносила к носу свое бледное запястье, и ей казалось, что теперь от нее пахнет, как от покойницы. «Тирамису» показался ей приторным и каким-то резиновым, словно был сделан не из сыра маскарпоне, а из обычного зернистого творога.

– А я ведь тебя понимаю, – вдруг сказала Анфиса, когда они уже попросили счет.

Алена вскинула на нее усталые глаза. Накрашенные новой водостойкой тушью ресницы смотрелись инородным элементом на ее бледном лице. Как будто бы они были пластмассовыми, и Алена их приклеила для смеха.

– Тебе же всего восемнадцать лет, – вздохнула Анфиса, – и у тебя период адаптации. Ты еще не привыкла быть циничной. Но я в тебя верю, ты научишься.

Двое подвыпивших мужчин за соседним столиком, совершенно не стесняясь и не приглушая голоса, обсуждали Анфисину грудь. Спор шел о том, натуральная она или силиконовая. Один предложил сделать ставки, а потом заплатить Фисе пятьсот долларов за возможность разрешить спор путем лаконичной пальпации. Анфиса светски им улыбнулась.

– Забудь ты об этих любовных штучках. Вытрави их из головы. Тебе платят, ты даешь. Если ты эксклюзивный товар, за тебя дают много, если так себе – платят по обычной ставке, если какой-нибудь рыночный ширпотреб – в лучшем случае предложат копейки. Ты уж не обижайся, Ален, но ты пока обычное мельхиоровое колечко с Арбата. Но какой же у тебя потенциал, какая фактура – ого-го! И ты должна вести себя так, словно ты брильянтовый перстень Картье. Вот чем должна быть забита твоя голова. Выглядеть как топ-модель, держаться как королева, одеваться, как Анна Винтур.

– Не знаю, получится ли у меня…

– Если захочешь – получится, – жестко сказала Анфиса, – кстати, помнишь, я рассказывала тебе о вечеринке на тропическом острове?

– Там, где поет Дженнифер Лопес, а с неба сыплется денежный дождь? – слабо улыбнулась Алена.

– Именно! Так вот, я разговаривала о тебе. Даже больше – я показала твою композитку фон Дурдакову, хозяину острова.

– И что? – без энтузиазма отозвалась Алена.

– Он в восторге от тебя, вот что! – выдержав многозначительную паузу, взвизгнула Анфиса, – он готов оплатить тебе билет без кастинга! Ты представляешь, что это значит?!

– Не представляю, – уныло ответила она, – фон Дурдаков какой-то…

– Иногда мне кажется, что ты инопланетянка и питаешься каким-нибудь космическим планктоном, – покачала головой Анфиса, – не знать, кто такой фон Дурдаков… Иногда девушки соглашаются пройти через его друзей, охранников и личного секретаря, чтобы только с ним познакомиться. Такой вот тест-драйв, дающий возможность получить рекомендации.

– Кошмар какой…

– Это не кошмар, а проза жизни, – хихикнула Анфиса, – а тебя пригласили на остров просто так. Кстати, тебе надо будет занести загранпаспорт в его офис. Ближайшая вечеринка назначена на конец месяца… Ну что ты смотришь на меня своим фирменным овечьим взглядом?! Могла бы хоть «спасибо» сказать.

– Спасибо, – послушно ответила Алена. И попросила счет.

Уходя, она заметила, что Анфиса сунула типам из-за соседнего столика свою визитную карточку.

«Это не кошмар, а проза жизни, – занудничал внутренний голос в ее голове, – проза жизни, а вовсе не кошмар». Алена собиралась на свидание с Яном Шестаковым.

– Ян Ефремович любит, чтобы на женщине были чулки! – предупредила ее накануне Марина Аркадьевна.

– Вроде бы мы в ресторан идем, – мрачно возразила Алена, – при чем тут мои чулки?

– Ты опять включаешь монашку? – рассердилась Хитрюк. – Кстати, я наслышана о том, как хорошо ты провела время в Лондоне. Так вот, Ян Ефремович ничем не хуже Мишеля.

«Еще и всем обо мне рассказал», – мрачно констатировала Алена.

– Да, и еще один момент, – Марина Аркадьевна замялась, – не знаю даже, как тебе сказать…

– Говорите уж как есть, – усмехнулась она, – у меня сейчас такое состояние, что вряд ли что-нибудь может меня шокировать.

– Ну ладно. Я видела тебя в купальнике, но мне еще не приходилось видеть твоего обнаженного тела. Сама понимаешь, твоя фигура исключает съемки «ню». Поэтому я не знаю, насколько ты… ухожена.

– Что вы имеете в виду? – удивилась Алена. – Ноги у меня не волосатые.

– Надеюсь, не только ноги?

– Что?

– Алена, ты девушка взрослая и должна понимать, что у профессиональной модели должна быть интимная эпиляция.

Она вспомнила, как однажды застала в ванной голую Янку, и у той на лобке было волосяное сердечко, украшенное стразами и колорированное в розовый цвет. У Алены тогда челюсть отвисла – она как идиотка стояла в дверях и не могла взгляд от этой пошлости отвести. Яна рассмеялась и с гордостью рассказала, что сердечко ей выбрили в салоне интимных причесок; эта процедура заняла полтора часа и стоила двести долларов.