Джонатан, только теперь заметивший присутствие Девон, казалось, ничуть не удивился.

— Что ж, я только приведу себя в порядок и буду в вашем распоряжении.

— Мы будем говорить здесь и сию же минуту. Лицо Джонатана сделалось непроницаемым.

— Хорошо, но для начала скажите, как вы сюда вошли?

— Это было не так уж трудно. Больше вопросив не последовало.

Тем временем японец бросил Джонатану полотенце, которым тот отер лицо от пота.

— Пойдемте со мной. — Стаффорд взял Девон за руку и направился в сторону кабинета. — Выпить хотите? — Опросил Джонатан, когда они вошли в кабинет. — Судя по вашему виду, это вам не помешает.

Хотя Девон буквально дрожала от злости, она и не думала отказываться.

Джонатан, судя по всему, начал терять терпение.

— Может, присядете?

— Лучше я буду говорить стоя.

— Как вам угодно. Итак, Девон, что случилось?

— Черт бы вас побрал! Вы отлично знаете, что случилось. Вы вломились в офис доктора Таунсенда и выкрали мою историю болезни.

— Я этого не делал.

— Отпираться бесполезно. Я знаю, что это организовали вы.

— Ничего я не организовывал. Это дело рук моего детектива, который действовал по собственной инициативе.

Что ж, по крайней мере Стаффорд не отрицал очевидное.

— Так или иначе вы ее заполучили и прочитали. Теперь вы знаете обо мне то, чего не знает никто. Вам известно все о моем Детстве… о замужестве…

Джонатан хотел было взять ее ладонь в свою; чтобы успокоить, но Девон отдернула руку.

— Не смейте ко мне прикасаться!

— Выслушайте меня, Девон. Я прочитал далеко не все, да мне это и не надо. Я просто хотел узнать зачем вы ходили к психиатру. Я всегда понимал, что за вашим упорством что-то стоит. Не то, о чем ВЫ говорили. Теперь я это выяснил.

— Я делаю это ради Бернарда и Энни — упрямо сказала Девон.

— Уж себе-то не стоит врать. Девон. Вы делаете это, желая доказать, что вы не сумасшедшая. Вас ужасает мысль, что всего, якобы происходившего в гостинице, на самом деле не было и в помине. Вы опасаетесь, что этот случай — худший из всех что уже бывали с вами прежде, и что в будущем вы не сможете контролировать себя.

Господи, он сказал то, в чем она боялась себе признаться! Что, если с ней и вправду ничего не было, а призраки — лишь игра больного воображения? И если ее психика не в порядке, кто знает, какие еще несуразности она в состоянии выкинуть?

— Все происходило именно так, как я вам рассказывала, я ничего не придумывала, и мое воображение тут ни при чем. Я не забыла то, что было со мной в прошлом. Так вот, хочу поставить вас в известность — между прошлыми и настоящими событиями нет ничего общего.

— Стресс может принимать причудливые формы, Девон.

— Если вы полагаете, что таким образом остановите меня, то ошибаетесь. Я не оставлю этого дела.

Джонатан некоторое время молча наблюдал за Девон. Его серо-голубые глаза пытались что-то отыскать на ее лице.

— Сейчас по крайней мере я понимаю, почему это для вас так важно.

Девон только фыркнула ему в лицо.

— Вы что-то скрываете, Джонатан Стаффорд. Ведь все это даже не вас затрагивает, а вашего дальнего родственника, который когда-то жил в том проклятом доме. — Девон перевела дух. — Так почему вы стараетесь меня остановить. Что вы пытаетесь утаить?

В коридоре послышался странный шум.

— Папочка, хочешь посмотреть? — Алекс Стаффорд распахнул дверь, толкнув створку колесом своего инвалидного кресла. Когда он увидел, что его отец не один, на его смуглом лице появилось озадаченное выражение.

— Извини, отец. Я не знал, что у тебя гости.

Сознание Девон, которое все еще было возбуждено ссорой с Джонатаном и утренними откровениями по телефону, лихорадочно вбирало в себя новые неожиданные впечатления.

— Ничего страшного, сынок. — Джонатан, придерживая дверь, помог мальчику вкатиться в кабинет. — Это миссис Джеймс. Она решила навестить меня, не предупредив заранее.

Девон собрала волю в кулак и изобразила на лице приветливую улыбку. Мальчик был уменьшенной копией отца — такие же черные волнистые волосы, смуглое лицо и синие, как у отца, глаза.

— Познакомьтесь, миссис Джеймс, — сказал Джонатан. — Это мой сын Александр.

Девон склонилась над коляской Александра и протянула руку.

— Привет, Алекс. Я очень рада тебя видеть.

— Правда? — Мальчик пожал ее руку с таким достоинством, будто проделывал это уже десятки раз.

— Да. Ты мне сразу понравился.

— Я пришел, чтобы показать отцу набросок.

Девон взглянула на маленький металлический столик, привинченный к креслу. Рисунок лежал там рядом с коробочкой с цветными мелками.

— Тигр. Здорово. А ты, оказывается, талантливый парень.

— Это особенный тигр — белый. Такие очень редко встречаются. В прошлую субботу мы ходили в зоопарк, специально чтобы на него посмотреть, но рисовать я закончил только сейчас.

— Отличная работа, сын. — Джонатан взял рисунок и стал его рассматривать. — Обязательно сходим туда еще, чтобы ты зарисовал и других животных.

— Это будет чудесная прогулка, папочка.

— Ну а теперь мне нужно уделить немного времени мисс Девон. Потом мы отправимся куда-нибудь позавтракать.

— Хорошо, отец.

— Рада, была с тобой познакомиться, Алекс, — сказала Девон.

— Я тоже, миссис Джеймс. — Алекс протянул ладошку и еще раз с удовольствием пожал Девон руку. После этого он покатил прочь из комнаты.

Некоторое время Девон молча смотрела на закрывшуюся за мальчиком дверь. Неожиданно в ней пробудились материнские инстинкты, о которых она даже не подозревала. Ее сердце разрывалось от сочувствия к малышу; она пыталась понять, что он должен был испытывать, вечно пребывая в своем кресле. В то же время лицо Джонатана продолжало оставаться непроницаемым.

— Теперь я поняла, в чем дело, — обратилась к нему Девон. — Вы все это время хотели защитить сына. Вы боялись, что публикации, связанные с вашим семейством, привлекут к нему излишнее внимание, вызовут расспросы и насмешки со стороны товарищей и даже учителей. Я права? — Джонатан продолжал молча смотреть куда-то поверх ее головы. — Но почему вы не сказали мне об этом сразу? Я понимаю и разделяю ваши опасения.

— Неужто? — Теперь он смотрел на нее в упор. — Откуда вам знать про мои опасения? Вы даже представления не имеете, что переживаю я. Новая травма может стать для Алекса катастрофой.

— Скажите, что с ним случилось?

— На него свалилось тяжелое бревно. Это произошло, когда ему было всего пять лет.