Тень, а не человек. Стяни с колдуна мантию, выряди в простую одежду – и на улице ты пройдешь мимо, рискуя даже не заметить его.

Между тем Квентин Саламатус по праву являлся одним из виднейших людей Блистательного и Проклятого. Маг Ковена первой категории, он обладал совершенно недюжинными познаниями в области волшбы, однако считалось, что истинные таланты магистра лежат в области бюрократии и крючкотворства. Злые языки поговаривали, будто скорее этим талантам, нежели колдовскому умению, Саламатус обязан своему положению в Круге Девяти. Не удивлюсь, если это окажется правдой: даже высшие маги отчаянно нуждаются в умелом управляющем – уж больно много магического материала ныне использовалось в самых простых отраслях городского хозяйства, от транспорта до чистки сточных канав.

Кроме того, кто-то же должен вести переговоры от имени Ковена как с Магистратом, при котором состоял весь официальный магический сброд, так и с Монаршими Чертогами, где нынче завершало бренный путь по земной юдоли наше умирающее высочество – славный король Джордан II, номинально представляющий в Блистательном и Проклятом верховную власть.

Саламатусу едва ли пришелся по вкусу пристальный взгляд. Но не обращая внимания на его недовольно поджатые губы, я с откровенным интересом продолжал разглядывать мага-чиновника, про которого ходило множество нелепых слухов и столько же анекдотов, высмеивающих поразительную работоспособность, еще более поразительную педантичность и уж совершенно поразительную скаредность.

А ведь многие из них, похоже, недалеки от истины.

Пальцы ковенита пестрели въевшимися в кожу чернильными пятнами, а мантия одного из самых влиятельных людей Ура оказалась аккуратно заштопана в нескольких местах. У меня почему-то немедленно возникло убеждение, что все стежки были сделаны рукой самого мага.

«Приходят как-то к Саламатусу вор, ростовщик и скупец и просят: рассуди, о жаднейший…»

Разглядывая магистра, я не забывал и слушать. При всей своей невзрачности и даже некоторой нелепости Саламатус точно не входил в число людей, слова которых позволительно пропускать мимо ушей. Особенно когда ковенит рассказывал о совершенно диких вещах.

– …в настоящее время пострадало уже свыше тридцати человек, – медленно закончил свою речь маг-чиновник, сверля меня в ответ белесыми рыбьими глазками.

Последнее, к слову, свидетельствовало о железном стержне, таящемся внутри столь невзрачного человека. Я мог бы по пальцам пересчитать смертных, у которых хватило духу не то что смотреть в глаза Выродку – просто выдержать его взгляд. И готов биться об заклад, пара пальцев осталась бы про запас. Впрочем, знать, что я думаю о нем, Саламатусу совершенно не стоило, а посему…

– Тридцать? Что ж, значит, будет работа для Мусорного патруля, – подчеркнуто небрежным тоном бросил я.

Лицедей из меня неважный, но скрыть нарастающее внутреннее напряжение удалось.

На самом деле мы ведь оба понимали, к чему он клонит.

Чтобы вспомнить обо мне, Колдовской Ковен должен был вляпаться в крупные неприятности. Я бы даже сказал – масштабные неприятности. А поскольку маги-чиновники не любят терять лицо и показывать, что неспособны самостоятельно управиться с чем бы (с кем бы) то ни было, их интересы должны пересекаться с моими. При таком раскладе ковениты получат возможность загрести жар чужими руками, делая вид (не в последнюю очередь для самих себя), будто искусно манипулируют обстоятельствами.

Общий же интерес у меня с Ковеном нынче один.

Мастер Плоти.

Загадочный гений волшбы, хилер высочайшей категории.

Одуревший от вожделения мальчишка.

Меня распирало от желания вскочить, схватить Саламатуса за грудки, встряхнуть как следует и проорать: «Где он?!», но приходилось сдерживаться. Ковениты намерены использовать Ублюдка Слотера в своих целях? Что ж, пусть попробуют.

Это обойдется им недешево, так что еще вопрос, кто кого использует.

Помня о воспетой острословами скаредности Второго из Круга Девяти, набивать цену следовало изначально, иначе этот скряга примется торговаться за каждую монету, которую намерен уплатить. Пусть поверит, будто Слотеру на самом деле нет дела до каких-то там людишек.

Саламатус словно не услышал моей реплики про Мусорный патруль.

– И эти тридцать человек все еще живы, – настойчиво продолжал ковенит.

Я вопросительно поднял бровь.

– Все живы, – повторил маг-чиновник, тускло блеснув рыбьими глазками. – Хотя назвать их людьми не повернется язык. Полагаю, они и сами уже устали молить о смерти. Мессир Слотер, вы, несомненно, догадываетесь, почему я пришел именно к вам. Тремя днями ранее вы искали человека, который ответственен за происходящее сейчас на улице Ткачей…

Мой Джулиан все-таки пришел к своей Мэриэтте.

Только уже не скромным просителем. Похоже, он принес с собой боль и ужас.

Эмиль Траут, будь он жив, пришел бы в восторг от нового сюжета на вечную тему.

– …ваш рассказ о молодом человеке, уроженце Арбории, выдающем себя за члена братства, сразу же привлек внимание Ковена. Сами понимаете, не каждый день к нам приходят с подобными расспросами представители Древних семей, – рассказывал Саламатус, нервно поправляя мантию. – Опять же дар, который вы обозначили в описании разыскиваемого, дар, который вызвал интерес даже у Древней крови, сам по себе крайне редок.

Магистр помолчал, ожидая моей реакции, но поскольку я ничем не выразил заинтересованность, продолжил:

– Мы не оставляем хилеров без опеки и надзора, даже когда их базовая подготовка не позволяет сдать экзамены в Ковен. Магия трансмутации, позволяющая напрямую взаимодействовать с материей, изменяя ее форму, а иногда и содержание, – уникальна. Это один из величайших даров небес человечеству. А уж когда речь заходит об умении работать с живой материей, не повреждая ее… такие случаи и вовсе наперечет. Уникумы, обладающие подобными способностями, известны поименно. Посему Колдовской Ковен немедленно приложил необходимые усилия для поисков этого… хм… неофита. Если он так силен от природы, то представляете, что могло бы вырасти из юноши при надлежащем обучении и наставничестве?!

Да уж могу себе представить.

Пройдя должную подготовку, парень мог бы стать величайшим целителем своего времени, одними только прикосновениями пальцев закрывая любые раны, смахивая с тела самые страшные язвы и наливая новой силой увядшие органы. При этом в Ковене отнеслись бы к его талантам весьма прагматично. Зная магическую братию и отношение Магистрата к работе волшебников на территории Блистательного и Проклятого, можно с уверенностью утверждать: то, чего стали бы касаться руки молодого колдуна, приносило бы пользу обществу, а не отдельным его представителям.

Трудясь на братство магов, Мастер Плоти доделывал бы работу там, где, по мнению смертных, ее не доделала природа. Например, увеличивал бы мышечную силу тягловых животных, используемых для военных и промышленных нужд. Или останавливал бы процессы разложения в телах зомби, что трудятся на государственных рудниках (главным образом серебряных). Или совершенствовал бы магиматов, принятых на службу в различные департаменты Ура.