– Кто посмел?! – визгливо выкрикнул Мастер Плоти, с вызовом поднимая трясущуюся голову.

На меня глянуло безусое, изможденное и осунувшееся лицо, блестящее от пота, как стеклянное. Колдун на редкость плохо выглядел, и причиной тому было не только чрезмерное напряжение.

Он чертовски изменился с нашей встречи. Казалось, лицо безумного Джулиана взялся вылепить заново никудышный скульптор, который приступил к работе, изрядно приняв на грудь, а затем и вовсе бросил дело на полпути, не потрудившись хотя бы загладить следы собственных пальцев. Физиономию Мастера изрыли округлые ямки и язвы, точно следы какой-то чудовищной оспы, на скулах кожа растянулась так, что едва не лопалась, и можно было разглядеть белизну костей, а на щеках, напротив, была собрана в нелепые складки-брыли. Нос одновременно вздернут вверх и скошен набок, да и прочие черты лица выглядели неправильно, как будто кости черепа срослись не так после страшных переломов.

Стоявшее передо мной существо мало напоминало того отчаявшегося влюбленного школяра, что был готов пересадить себе железы инкуба, только бы залезть под юбку возлюбленной.

Кровь и пепел! Да он пытался исправить собственное лицо!

Собственноручно созданную уродливость Мастера еще больше усиливало ощущение жуткой усталости, исходившей от сбрендившего мага. Его руки бессильно висели двумя сломанными ветками, а сам он покачивался на ватных ногах, подобно каторжанину, которого только что подняли со дна забоя.

Однако мое присутствие придало ему сил. Увидев чужую фигуру на пороге комнаты, безумец подпрыгнул и нечеловечески заверещал-закричал, булькая слюной, затопал ногами, точь-в-точь как капризный мальчишка, которому не дали довести до конца шалость. Ничего членораздельного в этом крике не было – злоба и ярость.

– Кто посмел?!

Я лишь краем глаза следил за этим цирком – на какой-то момент всем моим вниманием завладел второй человек в комнате.

Кого я обманывал, говоря про восковую фигуру, увенчанную прелестной женской головкой? Мастер Плоти не работал с воском.

Не воск, но плоть медленно текла и плавилась, студенистыми волокнами стекая на пол по проступившим наружу костям скелета, невесть как еще не потерявшего цельность. Кости голеней уже обнажились полностью – только непрерывное течение плоти сверху вниз не позволяло им оторваться от истончившихся сухожилий.

Как я уже говорил, деформация не затронула только голову и вздернутые к потолку руки, связанные длинным шелковым шарфом. Они сохранили первоначальную форму и изящество. Но все, что оставалось ниже ключиц… Клянусь мошной Бегемота, если бы я видел в своей жизни чуть меньше омерзительного, меня бы стошнило!

Мария Лаврин. Mashka. Неприступная красавица и дочь магната Михела Лаврина.

Мастер не пощадил даже свою любовь.

В какой-то момент девушка почувствовала чужое присутствие. Она приподняла голову, невидящие глаза слепо обвели комнату и губы слабо шевельнулись, вымаливая… нет, не спасение… они молили о смерти.

Я сглотнул, преодолевая рвотный позыв, стиснул зубы, так что во рту возник солоноватый привкус, и поудобнее перехватил шпагу, намереваясь атаковать беснующегося мага.

Истерика Мастера Плоти мгновенно прекратилась. Он сухо рассмеялся и, подняв руку, сделал приглашающий жест.

Принимая вызов, я шагнул внутрь комнаты, в душное пространство, пропахшее страхом и болью. Язычки свечей судорожно затрепетали. В их неровном свете Мастер наконец узнал меня, и его измочаленное лицо приобрело удивленное выражение.

– Как? Это вы? Снова?

Он невольно отступил назад и в сторону. Я продолжал надвигаться, пока не оказался между сумасшедшим и его тающей жертвой.

Мастер сделал еще пару шагов назад и, почуяв спиной стену, перестал пятиться.

– И вы, конечно, один, – с неожиданной задумчивостью в голосе произнес он. – А я, признаться, ожидал, что прибудет больше… материала.

Оскалив зубы в улыбке, безумный Джулиан поднял руки, растопырив длинные гибкие пальцы на манер кошачьих когтей. Так, словно собирался вцепиться в меня и выдирать по пригоршне мяса зараз. Спина его выгнулась, изобличая намерение кинуться.

Я выставил вперед шпагу, намереваясь поймать маньяка на острие, если он и в самом деле прыгнет.

– На «материал» пойдешь ты, мелкий лживый гаденыш. Но чуть позже. Поверь, я уже дубил бы твою никчемную шкуру, если бы только не имел на тебя свои виды. Ни Ковену, ни Магистрату живым ты не нужен. Только мне.

Чистая правда.

Несмотря на все таланты Мастера, его не собирались оставлять в живых. Саламатус ни о чем подобном даже не заикался. Даже носи юный арбориец синюю мантию по праву, это бы ничего не изменило.

Не в правилах магов-чиновников чинить сломавшиеся механизмы. Их всегда заменяют новыми. Конкуренция среди носителей магического дара, желающих поступить на колдовскую службу Блистательного и Проклятого, никогда не прекращалась, а незаменимых людей, сколь бы одаренными они ни были, не существует.

– А вы не нужны мне! И они не нужны! – Мастер Плоти опустил руки, отступил еще на шаг, упираясь острыми лопатками в стену, и презрительно фыркнул. – Мне никто не нужен, кроме Марии!

– И ты всерьез думаешь, будто она разделит твои чувства после того, что ты с ней сотворил? – Я ткнул пистолетом в сторону того, что когда-то носило имя Марии. – У тебя странные методы ухаживания…

– А что она сделала со мной?! Посмотри, что она сделала! – стиснув кулаки, закричал колдун. – Я был готов для нее на все! Видишь это лицо? Видишь?!

Мастер ткнул себя в щеку с такой силой, что я удивился, как только не сломал палец.

– Это все для нее. Я пытался стать писаным красавцем – только бы она обратила на меня свой благосклонный взгляд. Все для нее! Избалованная сучка!

Он закрыл лицо руками и начал было рыдать, мелко тряся плечами, но почти сразу оборвал плач и вновь уставился на меня настороженным и хищным взглядом.

– А если подумать – кто она такая? Жалкое купеческое отродье, развращенное папочкиными деньгами! И кто я? Маг высшего уровня! Lekar! Величайший целитель, каких знала Арбория! Каких знал ваш Ур! – Уголок его рта задергался в нервном тике. – И все одно для этой девки я был готов на все. Вы знаете, чего я стою! На что я способен! Я могу творить чудеса с плотью! Могу придать формам невероятную пышность и упругость, могу взбугрить мышцы нечеловеческой силой! Но лицо…

Он поднял руки и принялся рассматривать их с таким отвращением, словно это были лапки мерзкого насекомого.

– Эти руки неспособны сотворить что-то по-настоящему прекрасное! Чтобы создать красивое лицо, нужен талант художника или скульптора: нужно уметь уловить и передать каждую черточку, каждый изгиб… Я хотел этому научиться, да все без толку. Но ведь я же пытался! Пытался, chert vzyat menya! Я пробовал поправить каждый изъян, над которым она смеялась! Вы видите, что получилось в итоге?! Это ее вина!