Через какое-то время появилась спасительная тишина чувств. Я больше не дергалась при каждом звонке, не бежала проверить СМС или выглядывать в окно субботним утром. Но расслабляться и снижать темп мне не хотелось. Вот и сейчас, глядя, как Лёлька уплетает соленую рыбу и мурчит себе под нос о ее вкусовых качествах, второй раз на неделе мыла холодильник.

– А у тебя не осталось еще рыбки? – обглодав хвостик, вопрошала Лёлька, перебирая пакеты с выложенными продуктами на столешнице.

– Нет, ты все доела. – Подруга обсасывала плавники ржавого с душком лещика, я же только морщилась от запаха, понимая, что Лелька сейчас перешла в режим «Хочу краденого шашлыка». – Из соленого есть помидорки. Могу открыть.

– Не, рыбки бы.

– Угу, гниленькой да вонюченькой. – Я завязывала в пакет остатки, дабы запах не разнесся по всей квартире.

– Ничего ты не понимаешь, Маруська, – грустно выдохнула Лёлька.

– Да где уж мне. – Я расставляла баночки в дважды чистый холодильник. – С Леркой мне яблок хотелось.

– Я и говорю, не понять тебе меня.

В кухню влетели Лерка с Мишей, тыча пальцами.

– Там вор пришел, – шепотом сказал Миша.

Лёлька подскочила на месте, грозно глянула в сторону коридора и торопливо поднялась на ноги.

– Где вор?! – спросила она.

Вот она, сила материнского инстинкта. Буквально с голыми руками на бандита пошла.

Послышался скрежет металла о замочную скважину, как будто кто-то старался подобрать ключ. Щелчок. Дверь поддалась, и на пороге возник Макс с ведром винограда в руках.

– А вот и вор, – рассмеялась Лёлька, – привет, Максим.

Дети тут же нырнули в ведро и с удовольствием чавкали сочными ягодами.

– Привет всем. Мань, у тебя звонок не работает. Батарейка, наверное, села. Я стучал, но вы не слышали. – Отобрав ведро из рук мелких захватчиков, брат отнес его на кухню. – Родители передали, – пояснил он.

– Спасибо, ты чай будешь? – спросила я.

Оглядев беспорядок на кухне, он отрицательно покачал головой.

– Дай на минуту телефон, свой забыл, – попросил Максим. Лёлька протянула смартфон. – Не, мне Машин нужен, я номера на память не помню.

– Телефон у зеркала, – указала я брату. – Виноград будешь, горе всеядное? – спросила я у подруги.

– Буду, и с собой взять не откажусь.

– Как Ваня тебя прокормит? – ворчала я, выбирая подруге гроздь.

– Как-нибудь прокормит. – Лёлька продолжала уничтожать наши с Лерой запасы.

– Ну, все. Я ушел. Настя ждет, – с нежностью в голосе произнес брат. – Телефон положил на место.

– Привет передавай и спасибо! – крикнула я вдогонку.

– Ага, вы наедайтесь. Больше не будет, последний сняли.

Услышав звук закрывающейся двери, Лёлька с заговорщическим видом спросила:

– Ты будешь рассказывать или нет, что я пришла?

– Я думала поесть, – я подтрунивала над подругой, что не успевала срывать ягоды с кисти. Кормила два маленьких голодных рта и после закидывала в свой.

– Меня пригласили на свидание, – прошептала я. – Не то чтобы свидание. Сопровождать на официальном мероприятии, и я согласилась.

Лёлька зависла у Мишиного рта с ягодой.

– Ма-а-ам, дай.

– А, да. – Сунув сыну в рот виноградину, развернула детей к двери и ладошками аккуратно придала им ускорение. – Мамам надо поговорить, марш к Лере в комнату. Слушаю! – Сложив руки на стол, Лёля, как примерная ученица, приготовилась внимать.

– На прошлой неделе я познакомилась с мужчиной. Столкнулись на обеде. Пару раз пили вместе кофе, а вчера пригласил. И я согласилась.

Подруга смотрела на меня глазами полными упрека.

– А ты еще суше могла пересказать? Родился, женился, умер.

– Его зовут Павел, возраст не знаю, но думаю, ближе к сорока, выглядит хорошо. Волосы светлые, глаза темные, кольца нет, рост во-о-о, – я подняла руку над головой. – Вес средний.

– Характер нордический, – добавила Лёлька.

– Этого я еще не могу знать, – я пожала плечами, накладывая виноград в пакет для любимой подруги.

– Ну, а работает где? Ты же на работе познакомилась? – Подруга благодарно приняла пакет из моих рук, и поставила поближе к себе.

«А вот и подошли к самому интересному моменту», – подумала я про себя.

– Новый руководитель «ЭС-мобайл», – как можно беззаботней произнесла я.

– Да ну?!

– Ну да, – обменялись мы емкими фразами.

– И… ты готова к новым отношениям?

– Лёля, какие отношения? Никаких отношений, никаких обязательств и планов, только первобытные инстинкты и ничего более. Хватит поститься, вредно для здоровья. Я тебе как человек, выросший среди медиков, говорю.

***

Максим

***

Макс сел в автомобиль. На дисплее телефона высвечивалось девять часов вечера и непрочитанное сообщение от сестры.

Максим прочитал сообщение и скопировал из него телефонный номер. Уже не время для звонков малознакомому человеку, но это мало волновало мужчину. Еще была возможность отказаться от своей затеи, скорее всего, провальной. Но смотреть на то, как сестра загоняет себя в угол, все сильнее закрываясь от окружающих, сил и желания больше не было. Вся эта показная бравада и постоянный цейтнот, говорит лишь о том, что скоро придет настоящее выгорание.

Покинув уютный двор, Максим нажал кнопку вызова и ждал ответа.

– Смирнов слушает, – наконец-то послышалось из трубки.

– Это Максим Некрасов, брат Марии Соборской, – вместо ответа – оглушающая тишина. – Я отниму пару минут.

– Мне сейчас неудобно говорить, – недоброжелательно ответил Смирнов.

– Ничего, потерпишь, – огрызнулся Макс.

– Ну, говори.

– Говорю. Я вот давно задаюсь вопросом, тебя в детстве не роняли? Это вопрос риторический, можешь не отвечать. – Смирнов что-то прошептал, но не перебивал. – Не знаю, что задело так твое самолюбие, что ты выставил мою сестру. Но хотелось бы донести до тебя, что она не беременна, не была и никогда уже не будет.

– В смысле «никогда»?

– А в прямом. Это когда женщина, пережив сильное послеродовое воспаление и благодаря заботе высококвалифицированных специалистов и любящего супруга, что не хотел слушать ее «везде сующих свой нос родственников», пришел за помощью уже тогда, когда Машу забрала скорая с дикими болями и температурой, – Максим был взвинчен и с трудом сдерживался от непечатных слов.

– Я не мог знать этого, – в тоне Смирнова слышалось оправдание.