остановила себя и замерла на месте. Она вспомнила, как впервые увидела брата в таком же доме, в такой же комнате, в окружении фамильных реликвий, которые, казалось, излучали презрение к ее присутствию.

Тогда она и решила, что последует за ним куда угодно.

Но сейчас ей хотелось идти с ним рядом. Не позади.

– Нет.

Акира недоверчиво на нее посмотрел. Ему никогда не отказывали.

– Я сказал…

– И я сказала: нет, аники.

Вряд ли за все семнадцать лет Акиру кто-нибудь перебивал. Он выглядел сбитым с толку, словно с ним заговорили на странном новом языке, совершенно непонятном.

– Норико, – начал брат тихим от гнева голосом, – я больше повторять не буду.

Она вздрогнула, но не отступила.

– Побьешь меня, если я ослушаюсь? Как бабушка? Или потащишь за волосы, как тот человек, которому она меня продала?

Акира отвернулся. Его застали врасплох.

– Однажды я стану такой же взрослой, как ты. Мне нужно всему учиться. Мне нужно учиться вести переговоры, понять, как заставить людей, которым я не нравлюсь, уступить мне дорогу.

Акира колебался.

– Сейчас… не время.

– Кто знает.

– Без тебя мне будет легче.

Впервые она увидела его уязвимость. У них обоих не было матери. У них обоих не было отца. Он был золотым ребенком, а она про́клятым, но они оба угодили в одну и ту же паутину.

– Я твоя сестра, – проговорила Нори. Слова подвели; она не была таким искусным умелым оратором, как он. – Я…

Акира вздохнул и долго смотрел ей в глаза. Рванул было с места, направляясь к кухне, потом изменил курс и бросился к лестнице.

Нори следовала за ним, задаваясь вопросом, стоит ли ей признать поражение или докучать ему дальше. Брат расхаживал взад-вперед, вскидывался, как будто собирался заорать, и брал себя в руки. Она никогда не видела его таким неуверенным.

А затем…

– Аямэ! – гаркнул Акира.

Девушка появилась словно из ниоткуда.

– Акира-сама?

Акира не смотрел на Нори.

– Проследи, чтобы поставили прибор для моей сестры.

Аямэ кивнула и так же быстро ушла.

Акира повернулся к застывшей Нори.

– Не плакать. Не разговаривать. Не шевелиться. Твое лицо должно быть неподвижным, как у трупа, ясно?

– Обещаю. Даю слово.

– Сегодня мы солдаты. Понимаешь?

Нори кивнула. Ради него она будет храброй.

Лицо Акиры смягчилось.

– Если станет страшно, подумай о музыке. И почувствуешь себя в безопасности.

* * *

В столовой было накрыто для вечернего чая. Идеальный фарфоровый сервиз, начищенное серебро. Посреди стола – композиция из белых хризантем и незнакомых Нори красных цветов.

Кресло Акиры стояло во главе стола, второе – напротив. Чуть позади каждого из больших кресел стояло кресло поменьше.

Акира был неподвижен, как камень, перед ним стоял нетронутый чай. Нори была рада, что может немного спрятаться. Ее бравада испарилась. Сцепив руки на коленях, она отчетливо осознавала цвет своей кожи, которая покрылась еще и легким загаром. Волосы, выпрямленные днем, снова начали курчавиться.

Стараясь думать о другом, она сосредоточилась на затылке Акиры. Его волосы немного вились на затылке, как и у нее. Сегодня от него пахло чистым бельем.

Двери открылись, и Аямэ объявила о прибытии гостей.

Юко вошла первой. На ней было красное кимоно с золотым оби, в левой руке она сжимала такой же золотой веер.

Руки и ноги Нори онемели.

Следующим шел ее дедушка, мужчина, которого раньше она видела только мимоходом. Кохей Камидза был крупным, как бык, и словно заполнил собой всю комнату, просто войдя в нее. Темные твердые глаза сверкали как алмазы, темная борода выделялась на фоне седых волос. Даже под развевающимися одеждами чувствовалась сила.

Его взгляд, впершийся в Нори, причинил ей почти физическую боль, и девочка прикусила внутреннюю сторону щеки зубами, чтобы не закричать.

Юко холодно огляделась и подождала мгновение, но Акира не встал ее поприветствовать, Акира вообще не шелохнулся.

Бабушка кивнула, будто делая пометку, и опустилась в меньшее кресло, позволив мужу занять кресло побольше. Однако то, как ее еще стройное тело было наклонено вперед, не оставляло сомнений в том, кто будет контролировать разговор.

Долгое мгновение царила тишина. Нори не сомневалось, что все слышали, как бешено бьется ее сердце в груди.

Юко улыбнулась.

– Почтенный внук. Я по тебе скучала.

Она жестом велела слуге, стоявшему в углу, налить ей чаю.

– Рада видеть тебя в добром здравии, – продолжила Юко, и любой, кто не знал ее, подумал бы, что это не более чем дружеский визит.

Акира наклонил голову.

– Бабушка.

Следом он кивнул дедушке и получил кивок в ответ.

– Итак, – произнес Акира очень спокойно. – Сразу к делу?

Кохей шевельнулся в кресле, и когда он заговорил, его голос был похож на низкий раскат грома:

– Послушай меня, мальчик, шалость зашла достаточно далеко. Ты вернешься с нами домой. Сегодня.

Акира не дрогнул.

– Не вернусь.

Юко взмахнула веером.

– Ну, ну, аната[26]. Акира ясно дал понять, что хочет остаться в Токио. Думаю, мы можем позволить ему остаться на несколько лет. Молодые люди должны распоряжаться определенной степенью свободы.

У Нори задрожали руки. Пришлось спрятать их поглубже в рукава, чтобы никто не заметил.

– Понимаю, – продолжала Юко, – ты считаешь, что мы поступили несправедливо по отношению к девочке. Ты пошел на многое, чтобы ее найти и вернуть. В самом деле, ты проявил замечательную сообразительность. Я тебя явно недооценила.

Брови Акиры сдвинулись.

– Ты считаешь, что поступила справедливо? – спросил он холодно. – До сих пор?

Юко взмахнула рукой.

– Я выполнила свой долг. На самом деле именно из-за моего мягкого сердца вопрос до сих пор не решен. Мне следовало быть осторожнее.

Нори почувствовала, как закипает гнев. Она не ждала извинений, но бабушка, похоже, сожалела лишь о том, что не отослала ее достаточно далеко.

Юко повернулась к Нори, окинула ее задумчивым оценивающим взглядом. По легкой ухмылке было ясно, что она не нашла ничего ценного. Опять.

– Ты добрый мальчик, Акира, но зря тратишь время.

Акира ощетинился.

– Я не нуждаюсь в твоем одобрении. Главное, согласитесь оставить нас в покое.

Юко прищурилась.

– Значит, так? Ты твердо решил пойти по этому пути?

Акира скрестил руки на груди.

– Если вы пришли сюда меня переубедить, боюсь, вы зря тратите время.

Нори не смогла сдержать усмешки. И это не ускользнуло от деда, который бросил на нее безжалостно ледяной взгляд.

Бабушка вздохнула.

– Что ж, хорошо, можешь остаться здесь, в Токио. Но ты должен вернуться в Киото на лето после двадцатого дня рождения. Тебе еще многое предстоит усвоить.

Акира постучал пальцами по столу.

– Двадцать пятого дня рождения.

Юко не мешкала