что тебе нельзя доверять, – произнес Акира. – Знал, как никто другой. И все-таки поддался твоим детским уговорам. Больше не повторю этой ошибки.

Она шагнула к нему.

– Аники…

Он вскинул ладонь, не давая ей приблизиться.

– С этой минуты я хочу, чтобы ты делала, как я говорю. Больше никаких обсуждений.

– Но…

– Я не собираюсь спорить. Просто делай, как я говорю.

Нори посмотрела на брата. Его молчание сказало ей все.

– С днем рождения, – пробормотала она снова и вышл-а.

* * *

Норико попыталась заговорить с ним на следующий день, но Акира прошел мимо, не сказав ни слова. И она будто ощутила дуновение холодного ветра. В течение следующего месяца Нори видела брата очень редко. Скоро Акире предстояло вернуться в школу на последний год. Хотя она и не ждала момента, когда его не будет несколько дней, так было бы лучше, чем откровенный бойкот.

В восемнадцать брат был наполовину взрослым, только в двадцать он достигнет полного совершеннолетия. Нори утешала себя мыслью, что пройдет еще несколько лет, прежде чем он вернется в Киото. Но она знала, что Акира никогда не станет довольствоваться тем, чтобы, подобно сестре, сидеть у огня и вязать. Он честолюбив и неугомонен; рано или поздно приливы и отливы унесут его прочь.

Нори находила, чем заняться. По утрам она помогала Аямэ со стиркой: они вручную стирали деликатные шелка в больших тазах, наполненных мыльной водой с ароматом лепестков роз. Затем вешали их на веревку и смотрели, как ткань развевается на ветру. Они почти не разговаривали, но Нори не думала, что Аямэ ее невзлюбила. А это уже хоть что-то.

Послеобеденное время Норико проводила за чтением. В доме обнаружилась большая библиотека, полная всевозможных книг. Нори попросила Аямэ выбрать несколько, которые девочки ее возраста могли бы читать в школе. Казалось, по крайней мере на данный момент, вопрос о ее образовании снят. Вполне вероятно, что после инцидента в столовой Акира решил, что лучше это не обсуждать. Ее существование перестало быть строжайшей тайной, как раньше, но и не выставлялось напоказ. Акира наконец раздобыл на нее документы на черном рынке, а не через суд, но заверил, что если они понадобятся, этого достаточно.

Вечера Нори посвящала музыке. Иногда горстка оставшихся слуг собиралась послушать, как она играет. Потом наступала успокаивающая тишина, которая окутывала комнату, как теплое одеяло.

Самыми ужасными были ночи. Нори избегала сна, как чумы. Она бесцельно бродила по дому, стараясь не закрывать глаза.

Кошмары, которые снились ей в детстве, вернулись. Они выросли, как и она сама. Нори не могла им противостоять. Она просыпалась, хватая ртом воздух, уверенная, что чьи-то руки сжимают ее горло. А потом все плакала и плакала, пока ее не начинало тошнить. Сегодня вечером она была полна решимости остаться в сознании.

– Не спать, – бормотала Нори, пощипывая кожу на внутренней стороне локтя. – Не спать.

Солнце только начинало выглядывать из-за облаков, окрашивая в румяный оттенок верхушки деревьев. Со своего насеста на дубе Нори прекрасно это видела. Было холодно, но она этого почти не чувствовала. Она потерлась щекой о грубую кору. Прошло два дня с тех пор, как она в последний раз спала. Нори постепенно теряла контроль над телом и мыслями, однако не видела иного выбора. Кофе, горький и противный, помогал не очень.

Нори поднялась на ветку выше. Она научилась отыскивать внутри себя особое место между сном и явью. Сознание могло часами парить в белой пустоте.

То, что ее зовет Акира, Нори поняла лишь спустя несколько минут и тут же засуетилась, высунув голову из гущи листвы, чтобы ему улыбнуться.

– Аники! Доброе утро.

Акира же не улыбнулся. Он все еще был одет в красную шелковую пижаму и непричесан.

– Я зашел в комнату, а тебя там нет.

– Мне хотелось побыть вне дома.

Он нахмурился.

– На улице холодно. Если хочешь гулять, надевай пальто. И с каких пор ты забираешься на такую высоту?

У Нори оборвалось сердце. Она уже не горела желанием спускаться к брату.

– Ничего страшного.

– С твоей-то ногой? Давай вниз.

Нори упрямо выпятила нижнюю губу.

– У меня все в порядке.

На лице брата мелькнула досада.

– Нори.

Она слезла.

– Так зачем ты меня искал? Ты просидел взаперти в своей комнате несколько дней.

– Спросить, не хочешь ли ты урок скрипки, – бросил Акира. – Аямэ сказала, что ты каждый день упражняешься. Я подумал, что было бы неплохо играть вместе, как мы делали раньше в Киото.

Нори слишком устала, чтобы скрывать раздражение.

– Все уже не так, как раньше.

Казалось, Акира сейчас закричит, но он сдержался. Протянув руку, он провел ладонью по ее щеке.

– У тебя все лицо в царапинах. И кровь идет.

Нори поморщилась.

– Мне не больно.

Акира опустил глаза.

– Тебе всегда больно, – мягко произнес он. – Я вижу. И ничего не могу сделать.

Ее мгновенно охватило то притяжение, которое она чувствовала с тех пор, как впервые его увидела. Она подошла и ткнулась лицом Акире в грудь.

– Ты не виноват. Ты ни в чем не виноват.

Он вздохнул.

– Я должен сказать, что в школу ты не пойдешь. Я знаю, что обещал. Прости. Я навел справки, это просто небезопасно.

Нори приняла очередное разочарование с легким кивком.

– Но у меня будет наставник?

Акира ухмыльнулся.

– На самом деле я планировал сам заниматься с тобой по вечерам. Если позволишь.

Палка о двух концах. С одной стороны, любое время, проведенное с Акирой, – истинное благословение. С другой, он совершенно не славился терпением. В голове уже рисовались картины будущего, как он станет швыряться в нее книгами.

– И чему ты будешь меня учить? – хмыкнула Нори, ожидая, что брат улыбнется.

Выражение его лица осталось серьезным.

– Практическим дисциплинам. Как обращаться с деньгами. Как читать карту. Английскому, потому что через несколько лет, несомненно, он станет языком всего мира.

Нори колебалась.

– Мы можем уделить больше внимания поэзии?

– Можем. Но очень важно, чтобы ты освоила то, что я перечислил. Впрочем, пока не беспокойся. Чем бы ты хотела заняться сегодня?

По спине Нори пробежал холодок. На лице Акиры застыла вымученная улыбка.

– Почему ты так добр ко мне?

Он фыркнул.

– А нужна причина?

– Ты всегда милый, когда должно случиться что-то плохое, – заявила она. – Ицумо. Каждый раз. Что ты теперь мне расскажешь? Кто-то умер?

Акира закатил глаза.

– Назови мне хоть одного нашего общего знакомого, чья смерть для нас не благо?

– Тогда что?

Дни без сна сделали ее уязвимой, и Нори чувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Ее эмоции