послов первого монголо-татарского посольства «идошя Русь противу 17 днии» (Рогожский летописец, Летопись Авраамки, Новгородская четвертая, Новгородская по списку П.П. Дубровского, Новгородская Карамзинская летописи). Что означает данное количество дней? А.А. Астайкин исходя из средней скорости русских ратей около 22–23,5 км в сутки полагает, что речь должна идти о почти 400-километровом походе из Заруба (под Каневом) вдоль Днепра к Хортице[300]. Но как это соотносится с показанием Яна Длугоша, что монголо-татары на Калке вступили в бой «в семнадцатый день», остается неясным.

Между тем находится самое простое объяснение этих цифр. Для этого необходимо вновь обратиться к календарю за 1223 г. Как мы помним, второе посольство монголо-татар означало формальное обьявление войны, и именно с этого момента считался начальный срок военной кампании.

Как было показано выше, битва на Калке должна датироваться 30 мая 1323 г. Отсчитывая по календарю 17 дней, получаем воскресенье 14 мая. Именно в этот день монголо-татарские послы из второго посольства объявили войну. Но движение войск началось лишь через пять дней — в пятницу 19 мая: еще не был известен ответ русских князей на предъявленный им ультиматум, требовалось время, чтобы послы добрались от Хортицы до Крыма, где была сосредоточена монголо-татарская армия. Также нужно было обсудить направление дальнейших действий (именно с этой целью появились разведчики монголо-татар, чтобы оценить число русских ладей на Днепре).

Русские рати простояли на Хортице больше недели — из-за отсутствия сведений о планах противника. И только после взятия в плен Гемябека из его допроса выяснилось, что монголо-татары начали движение по Кальмиусскому шляху. Именно тогда был дан приказ форсировать Днепр. Ипатьевская летопись сохранила свидетельство очевидца, что переправа прошла во вторник, после чего дружины русских князей достигли Калки на девятый день. Тем самым переход через Днепр датируем вторником 23 мая. Отсчитывая от этого числа девять дней, получаем 31 мая — именно ту дату, которая указана в Новгородской первой летописи. Но точной, как было показано выше, является Лаврентьевская летопись, датирующая битву 30 мая, «на память святаго мученика Еремиа». Ссылка на память святого, празднование которого приходилось на следующий день, ясно показывает, что сражение проходило вечером во вторник 30 мая, когда по церковным правилам уже наступил следующий день.

Как признавал А.В. Эммаусский, «летописи не дают нам полных сведений о расположении русско-половецких отрядов перед битвой на Калке». Тем не менее он пытался решить эту проблему, полагая, что «расположение русско-половецких сил в битве при Калке в точности соответствовало боевому построению русских, выработанному еще в XI–XII вв. и примененному князем Игорем Святославичем Северским, героем „Слова о полку Игореве“, в битве с половцами… [он] построил свои войска в три линии»[301].

Но соответствуют ли подобные построения реалиям XIII в.? Известно, что линейная тактика боя появилась только с развитием огнестрельного оружия. Войска начали строить шеренгами, а для непрерывной стрельбы употребляли караколь — выстрелив, первая шеренга проходила сквозь строй, становилась сзади и начинала перезаряжать свое оружие. К моменту, когда оно оказывалось вновь заряженным, другая шеренга, сделав выстрел, пропускала первую, которая вновь оказывалась впереди. Такая тактика позволяла значительно эффективнее использовать огнестрельное оружие, одновременно ведя огонь из наибольшего количества ружей. Кроме того, построения меньшей глубины были менее уязвимы для артиллерии. Считается, что впервые подобную тактику применил Мориц Оранский (1567–1625) с организованной им голландской армией, когда войска строились в 10 шеренг. Тактика войск сводилась в основном к фронтальному столкновению. В русских войсках элементы линейной тактики впервые были применены в сражении при Добрыничах (1605).

Следующим этапом в развитии линейной тактики стали реформы Густава Адольфа II в шведской армии в период Тридцатилетней войны. Он облегчил мушкеты, убрал подсошник (подставку для стрельбы) и выстроил стрелков всего в шесть шеренг. Также он отказался от караколи. Солдаты должны были строиться плотнее и стрелять несколькими шеренгами сразу. Фланги прикрывала кавалерия.

В конце XVII в. был изобретен штык, который прилаживался к мушкету, а его скорострельность была доведена до 4–5 выстрелов в минуту. Это привело к окончательной победе линейной тактики. Вплоть до эпохи революционных войн во Франции конца XVIII в. армии строились в две-три сплошные линии, на флангах располагалась кавалерия. Число шеренг в линиях постепенно сократилось с пяти-шести до трех. Артиллерия располагалась между пехотными полками.

Как видим, в построении А.В. Эммаусского отразились взгляды историков эпохи массового применения огнестрельного оружия, которого в XIII в. не существовало.

Примерно такого же уровня «объективности» карты сражения на Калке А. Голыженкова, А.А. Астайкина, Д.Г. Хрусталева[302], не учитывающие реалий театра сражения на Калке, растянувшегося в длину минимум на 20 км.

Поэтому приходится вновь обратиться к Новгородской первой и Ипатьевской летописям, не забывая о том, что они содержат показания двух независимых друг от друга очевидцев событий.

Новгородский источник достаточно краток: русские князья преследовали противника 9 дней и зашли за реку Калку. В дозор был послан Ярун с половцами, а сами князья встали станом. Ярун, столкнувшись с монголо-татарами, пытался сражаться с ними. Однако половцы не выдержали вражеского натиска и побежали, потоптав станы русских князей, не успевших выстроить свои полки. Те пытались сопротивляться, но все было бесполезно. Мстислав Киевский, стоя на горе над Калкой, видя это несчастье, не сдвинулся с места, а устроил укрепление и бился из него три дня.

Ипатьевская летопись гораздо подробнее и содержит непосредственные впечатления участника боя: русские полки дошли до реки Калки, где их встретила татарская разведка. Во время столкновения передовых отрядов был убит Иван Дмитриевич и еще двое воевод. Успех был на стороне русских, и монголо-татары отошли к другой реке Калке.

Мстислав Галицкий, решив развить успех, велел перейти Калку Даниилу Волынскому и другим отрядам, а затем сам перешел реку, двигаясь в сторожевом отряде. Когда на горизонте показались основные силы монголо-татар, галицкий князь срочно вернулся в лагерь и приказал вооружаться. Тем временем два других Мстислава — Киевский и Черниговский — даже не подозревали о происходящем, ибо Мстислав Галицкий даже не сообщил о своих действиях, поскольку между князьями была ссора.

Разгорелся ожесточенный бой. Даниил, а вместе с ним Семен Олюевич и Василько Гаврилович храбро сражались с врагами. Василько был ранен, Даниил также получил рану в грудь, но не заметил ее в горячке боя. Вместе с полком Олега Курского противника удалось даже потеснить. Но подходили все новые и новые отряды монголо-татар, и под напором вражеских лучников, осыпавших русские полки тучами стрел, Даниил вынужден был обратиться в бегство.

Как видим, здесь ничего не говорится об отступлении половцев, смявших русские полки, и о действиях Мстислава Киевского, а