— В этом случае, ты не был бы для меня тем милым взрослым братом, каким я знаю тебя всю мою жизнь.

— Об этом и речь.

— О чем?

— Подрастай быстрее, Люсинда, будь хорошей девочкой.

— Обещаю сделать все, что в моих силах.

Роберт повернулся и поцеловал меня в щеку.

— Чудесно, — сказал он. — Мы понимаем друг друга.

— Да. Думаю, да. Мне будет очень грустно, когда ты завтра вернешься в полк.

— Тогда давай составим план на мой следующий отпуск.

— Какая прекрасная мысль! А я тем временем подумаю, как побыстрее подрасти.

— Просто сделай это, — сказал Роберт.

Мы вернулись домой чуть молчаливее обычного.

Мы все пошли на станцию проводить Роберта.

Тетя Белинда с Аннабелиндой остались в Лондоне еще на несколько дней.

Меня удивляло, что Аннабелинда не проявляла ни малейшего интереса к Эдварду, а если о малыше упоминали, ее лицо словно превращалось в маску.

Она вела себя так, словно ее раздражало, что я привезла ребенка в Англию. Аннабелинда предпочла бы, чтобы дитя осталось в Бельгии, благополучно устраненный с ее пути.

Думаю, это было достаточно логично. Этот эпизод из своей жизни ей хотелось забыть, а мой поступок вытащил его плод на свет Божий, чтобы он напоминал ей о себе при каждом визите к нам.

Но мне казалось бесчеловечным, что собственный сын не вызывает у женщины ни интереса, ни даже любопытства.

Аннабелинда пребывала в прекрасном настроении и, видимо, простила мне, что я не сообщила ей о перенесении обеда в честь Маркуса Мерривэла на другое число.

Она иногда приходила в мою комнату немного поболтать наедине. Мы говорили и школе и о том, что могло случиться с мадам Рошер.

— Не сомневаюсь, что она будет давать указания армии оккупантов.

— Бедная мадам Рошер, мне трудно представить нечто подобное.

— Ты ведь не можешь вообразить, что она кому-нибудь подчиняется, да?

— В таких обстоятельствах могу.

— А я не перестаю думать, как все удачно получилось. Благодаря несравненному майору Мерривэлу. Ты ничего не слышала о нем?

— Нет.

— Ты уверена?

— Конечно.

— Ты уже один раз проявила скрытность, когда дело касалось его. Мне просто интересно.

— Я ничего не скрываю. Думаю, он где-то во Франции… или в Бельгии.

— Я считаю, что, поскольку он в одном полку с твоим дядей, ты можешь что-то знать.

— Мне неизвестно, где дядя Джеральд. Идет война. Многие вещи надо держать в секрете.

— Понимаю. Думаю, он весело проводит время, а?

— Я бы сказала, что там не так уж и весело.

— Маркус всегда будет хорошо проводить время. С ним так здорово. Но с Робертом ведь тоже очень хорошо вместе, да?

— Да. Ты же знаешь об этом.

— Он хороший парень, Роберт. Вы с ним просто созданы друг для друга.

— Что ты имеешь в виду?

Аннабелинда рассмеялась:

— Ты знаешь, что я имею в виду. Я думаю, наши родители всегда планировали это.

— Ты имеешь в виду?..

— Конечно, дурочка. Свадебные колокола и все такое прочее. Будь ты на год или два старше, он сделал бы тебе предложение прямо сейчас. Для меня это очевидно.

— Это вовсе не очевидно. Я всегда любила Роберта. Мы всегда были добрыми друзьями.

— Говорят, это лучшая основа для брака. Он тебе нравится, правда? Разве не здорово, что ты станешь моей невесткой? Знаешь, это общее желание.

— Я не верю, что моим родителям приходят в голову подобные мысли. А тебе, Аннабелинда, я бы посоветовала заняться собственными делами, а моими я займусь сама.

— О! — сказала она с издевкой. — Милая Люсинда, Роберт обожает тебя, а ты его. Вы идеальная пара. Вы так похожи. Когда ты выйдешь за него замуж, вы поедете в деревню, у вас родится десять детей и вы будете идеальными супругами, из тех, кто «и с тех пор они жили счастливо».

— Аннабелинда, перестань устраивать мою жизнь!

— А я ее и не устраиваю. Я просто говорю, какой она будет, и для тебя же это лучше!

— К своим многочисленным достоинствам ты добавляешь еще и ясновидение.

— Я просто рассуждаю логично и вижу то, что у меня прямо перед глазами. Похоже, ты действительно рассердилась. Хочешь, чтобы я ушла?

— Да… если ты собираешься предсказывать мое будущее. Почему бы тебе не предсказать свое собственное?

— Я сделала это, Люсинда.

Я пристально посмотрела на нее. Я понимала, о чем она думает. Ей очень понравился Маркус Мерривэл. Он был из богатой и занимающей прекрасное положение семьи и при этом привлекателен сам. Идеальное сочетание. Аннабелинда надеялась снова увидеть его, чтобы очаровать — а в своих способностях на этот счет она не сомневалась, — и она слегка опасалась меня. Только потому, что, приходясь племянницей начальнику Маркуса, я имела больше возможностей для встречи с майором, чем она.

После ухода Аннабелинды я стала размышлять над ее словами.

Действительно ли мои родители так горячо желали моего брака с Робертом? Я знаю, что они приветствовали бы его, потому что очень любили Роберта. А Роберт? Он был со мной очень нежен и немного загадочен… если возможно себе представить его таким. Он намекнул, что, будь я постарше, он мог бы сделать мне предложение.

Это льстило моему самолюбию. Мне очень нравился Роберт. С другой стороны, меня постоянно преследовал образ Маркуса Мерривэла. Я вспоминала, как он вел себя на пути к границе Франции и Бельгии… по дороге к Кале… и потом в нашей собственной гостиной.

Меня волновало то, что Аннабелинда явно видела во мне соперницу.

* * *

Наступило Рождество. Шла война, и люди помнили, что ее обещали кончить к Рождеству, и вот оно, Рождество, а война продолжается.

Мы не добились легкой победы. Через Ла-Манш перевозили раненых, а война все шла и шла.

С самого начала военных действий моя мама энергично занялась благотворительной деятельностью.

В апреле 1915 года у нее родилась идея превратить Марчлэндз в госпиталь. Именье находилось не слишком далеко и от побережья, и от Лондона.

Оно стояло в лесу. Надеялись, что чистый воздух, наполненный хвоей, будет благотворно влиять на выздоровление раненых.

Мама полностью окунулась в хлопоты. Отец всю неделю оставался в Лондоне, но приезжал в Марчлэндз на воскресенье. Были приглашены двое врачей и несколько медсестер. Мы с мисс Каррутерс тоже помогали. Конечно, мы не имели специальных знаний, но в госпитале находилось множество работы, для которой они и не требовались.