— Не дрейфь, пацаны, — ответил Онегин, — не таких китов гарпунил. Приеду — быстро узду на вашу шаву надену, вы мне только ключи в окно выкиньте. Да в тряпку их заверните какую-нибудь, а то в снегу не найду потом. Ждите. Вам из материалов ничего не надо?

— Мешок цемента, литр ПВА и пожрать что-нибудь, — ответил Коля и опять, заплетя ноги в узел, уселся на пол — думать, как отомстить черному терьеру и восстановить справедливость.

Вскоре подоспел Конго. Он открыл входную дверь и какими-то невидимыми Коле из кухни манипуляциями нагнал на пса такой жути, что тот быстро ретировался в комнату, забился под кровать и жалобно оттуда поскуливал. Как могли, работники прибрались в прихожей, перекусили привезенным Конго фаст-фудом и даже успели немного поработать до прихода хозяев. Вернувшись вечером домой, заказчики были настолько удивлены кротким поведением пса, что даже не стали его наказывать за учиненный в прихожей беспредел. А когда питомец на прощание, став на задние лапы, облизал Колю и подал Энгельсу лапу, вообще впали в восторженное отупение.

Со слов Конго, Коля, тоже немного разбирающийся в астрологии, объяснил поведение животного прохождением транзитной Венеры по злым радиксным планетам, предложил составить собачий гороскоп, на что хозяева с радостью согласились, сообщили год и время рождения питомца, приплюсовав стоимость услуги к смете.

На следующий день пса уже не запирали. Мстить ему Коля не стал, приняв в качестве извинений за моральный ущерб ежеминутные заигрывания провинившегося терьера и лизание рук. Инцидент был исчерпан.

— Здравствуй, собака, — говорил Коля свирепому страшилищу.

"Рад тебя видеть, Коля", — казалось, отвечало ему черное, некогда недружелюбное существо.

Коллектив, в который закинула Колю судьба после лечебницы, и атмосфера в нем пришлись ему по душе. Это он понял, когда, покидая объект, охраняемый злым псом, обмолвился в машине Арсения о своем грядущем дне рождения. Он настороженно пригласил работодателя и бригаду, с которой успел, по словам Энгельса, познакомиться еще в дурдоме, к себе на Первую Брестскую. Обещал оказать теплый прием и устроить древнюю китайскую чайную церемонию, если гости, конечно, не предпочтут по старинке нажраться водки по-православному. А слова Арсения: "Что тебе подарить?" — произнесенные сразу же после приглашения, были как бальзам на его одинокую душу.

— Печатную машинку «Ромашка», — заказал Коля подарок, преследуя одновременно с коммуникабельными и корыстные цели.

— Но проблем, — ответил Арсений, тоже прикидывая свои.

Есть хороший повод провести общее собрание в центре Москвы, поговорить с бригадой о проблемах насущных, расставить всех по местам. А Коля — кто такой Коля? Быть может, он совершенно случайный пассажир? Мало ли таких…

— А зачем тебе печатная машинка?

— Как зачем? — удивился Коля. — Стихи печатать, а может быть, и прозу. У меня дар открылся… врач говорил.

— Дашь прочесть? — поддерживая разговор, представляя, что может написать Коля, и нервно лавируя в пробках, спросил Арсений.

Матюгаясь и нагло вклинившись в поток машин у Белорусского вокзала, он довез Колю домой.

— Вот мы и дома, сударь. Завтра один приступаешь. Конго с утра будет у тебя. Материалы на месте, тонкости он тебе по дороге расскажет. Как понял? Прием…

— Понял вас хорошо. Почитать дать могу хоть сейчас.

— Не надо. Потом.

К приходу посетителей Коля подготовился основательно. Он убрался в комнате, поставил посредине нее небольшой китайский столик для чайной церемонии, разбросал вокруг него подушки, которых в доме было штук тридцать, не меньше. Поставил на столик статуэтку китайского божества Лу Юя, окурил комнату индийскими благовониями, а на покрытом белой скатеркой письменном столе уместил в белых тарелочках выпивку и аккуратно нарезанные свиные копчености — для не разделяющих его религиозных традиций гостей. Уселся в «лотос», подышал, поставил тихую релакс-музыку.

Первыми пришли близнецы. За ними Арсений с севшим на хвост доктором Шкатуло, у которого к Арсению было какое-то свое дело, потом Максим Петрович с еврейским культовым подсвечником в руках — подарок для Коли. Последней была Джулия с сыном Ваней, которого недавно доставили к маме транспортным «илом» из Нерчинска. Джулию было не узнать: черный парик, чарующий запах недешевого парижского флера, васильковые сапфиры, в тусклом освещении комнаты ослепительно сверкающие под ее бледными от мороза ушными раковинами. Особые, уже не такие, как ранее, светящие глаза довольной своей жизнью лощеной самки, взирающие немного свысока… глаза Саломеи, смотреть в которые Арсению было зябко.

"А’dieu, madame, я очень рад, что ваша жизнь устроилась", — вспоминая школьный французский, мысленно произнес он, в очередной раз столкнувшись с ней взглядом.

"Я тебе, сука, еще это припомню, ага", — отвечали глаза Джулии.

Было понятно, что в бригаде Джулия продержится недолго, может, поработает для виду месяца два, отстаивая свою копеечную женскую независимость, и уйдет под крыло нового небедного покровителя вкушать прелести сытой жизни с легким налетом буржуазной духовности. А жаль. Трудно расставаться с хорошими работниками и друзьями в одном лице, хоть такого понятия, как дружба, между мужчиной и женщиной не существует.

— Коля, — пожаловался имениннику Энгельс, — я от твоей долбаной шанк-пракшаланы вчера чуть богу душу не отдал.

Накануне Коля прочитал другу лекцию про индийскую процедуру по очистке кишечника, которую перед этим сам лично проделал. Энгельс заинтересовался. Коля ему подробно все рассказал, продемонстрировал комплекс из четырех упражнений, в результате которых выпиваемые постепенно три литра холодной воды быстрым транзитом проходят весь желудочно-кишечный тракт, вымывая оттуда вредные высокомолекулярные соединения, накрепко приросшие за долгие годы неправильной жизни к его стенкам. Энгельсу очень понравились слова "высокомолекулярные соединения" и тот молодильный эффект, к которому эта процедура приводит. Оказалось, что, внимательно слушая Колю, он упустил весьма важную деталь. Воду, которую он пил, насилуя свой организм сложными динамическими упражнениями, Энгельс забыл посолить, поэтому все три литра воды, минуя кишечник, вышли из него через уретру, поселив в душе практиканта злобу на учителя и разочарование в своих силах. Теперь, когда он осознал свою ошибку, Энгельс немного успокоился и решил повторить процедуру чуть позже.

— Это еще ерунда, — ответил Коля, — есть более радикальные способы очистки кишечника. Например, глотание бинта. Отматываешь кусок и глотаешь помалу. Как закончился — привязываешь следующий. И так до тех пор, пока он сзади не появится. Потом можно помочь себе, потихоньку его вытаскивая. Очищает раз в шесть поэффективней шанк-пракшаланы. Я собираюсь через пару дней на выходные попробовать.

— Ты, Коля, точно йогнутый, ну тебя к чертям, — ответил Энгельс и, уже окончательно утвердившись в Колиной йогнутости, которая ему не по силам, выпил и решения свои отменил, предпочтя жить дальше, как все нормальные православные люди.