полк. Потрепанный «Катюшами» вывели на переформирование – заменили свежим полком из резерва. После замены командир немецкого полка решил проверить крепость русской обороны. Полчаса артиллерийского огня – и гитлеровцы пошли в наступление. Причем без поддержки бронетранспортеров. Кто-то из бойцов предположил: не пьяны ли?.. Но дело было в другом. Немцы выдавали своим солдатам первитин. Препарат повышал на короткое время выносливость, понижал чувство страха. Упаковки с ним наши бойцы иногда находили у убитых или пленных.

Немцы вели стрельбу с хода. Такая стрельба – только расход боеприпасов, больше рассчитана на психологический эффект. Уже половину нейтральной полосы преодолели. Из нашей траншеи выбрался политрук, встал на бруствере, вскинул руку с револьвером.

– Бойцы! За Родину, за Сталина! Вперед!

И побежал на наступающих немцев. Как-то неожиданно произошло. Заминка в секунды. Потом стали вылазить. У кого винтовки – примкнули штыки. На трехлинейках штык игольчатый, четырехгранный, длиннее немецкого. Неудобен, им только колоть можно. Немецкий штык плоский, ножевого типа. Им и банку консервов открыть можно, и веревку перерезать, что игольчатым штыком невозможно. К тому же, хоть и сталь закаленная, а наш штык гнулся.

Михаил тоже выбрался из траншеи, расстегнул клапан чехла малой саперной лопатки. В рукопашном бою лопатка в руках умелого человека – страшное оружие, не хуже боевого топора древних воинов.

На бегу Михаил посмотрел по сторонам. По сравнению с немцами советская шеренга уж очень жиденькая. Михаил периодически останавливался, прицеливался, стрелял. Попадал, поскольку немцы падали. И хорошо бы, если вся наша цепь остановилась, дала залп, другой. Урон могли нанести изрядный. Немцы тоже стреляли, и в нашей цепи были потери. Уже отчетливо видны лица германцев, разинутые в крике рты. Немцы все в стальных шлемах, а у наших каски едва на половине бойцов, их не хватало. В обороне, в траншее, шлем не очень нужен. А сейчас очень бы пригодился, здорово защищает при ударах по голове. На наших бойцах шлемы старого образца, еще с гребнем.

На Михаила бежит молодой парень лет двадцати, лицо ненавистью искажено. Уже полсотни метров до него. Короткая остановка, вскинул винтовку, выстрелил противнику в грудь. Враг упал, но его место занял другой. Михаил успел передернуть затвор, а времени прицелиться и выстрелить уже нет, немец вот он, рядом. И он первым сделал выпад. Михаил отбил чужую винтовку своей и ткнул штыком в лицо немцу. У нашей трехлинейки штык длиннее сантиметров на десять, что дает преимущество. Штык немцу в глаз угодил, кровь потекла. Немец свою винтовку бросил, руками за лицо схватился. У Михаила жалости к немцу нет. Он захватчиком пришел на чужую землю. Вторым ударом нанес укол в грудь. Немец падать стал, Михаил винтовку назад потянул, не идет. Дернул сильно, но штык застрял в теле немца. Видимо, в кость попал. Так и рухнул немец, согнув штык. Единственное, что оставалось, – отстегнуть штык от винтовки, чтобы не остаться без оружия. Прилучный успел отстегнуть, а на него уже другой противник набегает. Выстрелил почти в упор в живот, враг рухнул. Сбоку – еще один, наносит удар штыком. Михаил свою винтовку подставил, отбил выпад. У немца преимущество, штык пристегнут.

Но тут подоспел Игорь, выстрелил почти в упор, да лишь задел немцу правое плечо. Но все равно попал, противник взвыл, его шатнуло. Михаил размахнулся винтовкой и врезал ею, как палкой, немцу по башке. Тот рухнул как куль.

Пока все это длилось, Игорь успел перезарядить мосинку, свалить еще одного, а на Михаила набросился фриц с дико искаженным от злобы лицом. Прилучный мгновенно бросил трехлинейку, выхватил саперную лопатку, перехватил за ручку, ударил противника боковой гранью с размахом поперек лица. Кровавые брызги полетели, попали на лицо Михаилу. Немец упал, а справа еще один бежит. Михаил отбил лопаткой штык, обратным ходом по шее резанул. Лопатку не зря точил о камень. Острая, как сапожный нож. У немца из перерезанных сосудов кровь хлынула фонтаном. Он побледнел, оружие выронил, закачался и рухнул.

Михаил головой покрутил по сторонам:

– Игорь!

– Порядок, шеф! Умыли немчуру!

И верно! Немногие немцы, которые уцелели в рукопашной, к своим траншеям бегут, и их значительно меньше, чем в начале наступления. Михаил лопатку в чехол вернул, подобрал свою винтовку, зарядил. А уже команду подают:

– Вернуться на свои позиции! Бегом!

Это разумно. Потерпев неудачу, немцы наверняка откроют пулеметный огонь. Сейчас им мешают свои, но как только немцы вернутся в окопы – быть беде. Побежали зигзагами, чтобы невозможно было поймать в прицел. Добежали до своих позиций, спрыгнули в траншею.

Живы!

Грязные, потные, но живые и даже не раненые. Почти все тело дико чесалось: на передовой с водой плохо, умыть лицо и руки не каждый день удавалось. Да что умыться, напиться бы вдоволь!.. И того не приходилось зачастую. А помыться горячей водой, да с мылом, постирать исподнее и портянки – мечта несбыточная. От портянок запах убийственный, а запасных нет. У немцев портянок нет, у них носки. И исподнего, как у бойцов Красной армии, тоже нет – кальсон, нательной рубахи. У немцев – майки и трусы. Летом сподручнее, не так жарко. Михаилу еще повезло, что сапоги на ногах, хоть и кирзачи. У большинства бойцов – ботинки с обмотками, перенятые у французов на Первой мировой. По глубокой луже в ботинках не пройдешь. Как вода в ботинок попадет, так ноги в кровь собьешь моментом. Толку тогда от бойца никакого. А идти на марше иной раз приходилось километров по тридцать за день, причем с полной выкладкой: винтовка, патронташ с патронами, скатка шинельная, сидор с бритвой да личными вещами, кисетом и табачком.

Поэтому у бойца на войне все мечты – выспаться, вымыться да надеть чистое исподнее. Со вшами бороться научились. Находили бочку стальную, вырубали с одной стороны дно. Ставили на костер, бросали обмундирование в бочку. Вши от температуры лопались, трещали. Как треск прекращался, или обмундирование начинало издавать горелый запах, сразу вытаскивали. Вши не только доставляли неудобства – расчесы жуткие, так еще и кожные болезни и тиф переносили. Да даже если и помылся, чистое исподнее надел, а улегся в землянке на нары – утром на тебе полчища насекомых. У немцев положение подобное. Но все же армия у них более приспособлена к полевым действиям. Есть помывочные машины, где греется горячая вода, а солдаты моются в палатке. Для офицеров есть переносные легкие ванны. Да взять консервы. Михаил сам сталкивался с такими. Одно донышко имеет красную точку, нанесенную краской. Тут двойное дно. Стоит пробить жесть гвоздем, штыком